Абрам Осипович тяжело вздохнул, отложил свои бумаги и с легкой картавинкой, которая появлялась в его голосе, когда он начинал волноваться, спросил, как будто не умел читать:
– Это что еще такое?
– Заявление на увольнение, – с видом оскорбленной добродетели пояснила Ульяна. – Поскольку я не согласна с редакционной политикой, то, как честный журналист, не считаю возможным…
Ульяна осеклась, не договорив. Тому, кто плохо ее знал, могло показаться, что она вот-вот заплачет. Абрам Осипович нахмурился, и Ульяна подумала, что перегнула палку. Сердце в ее груди испуганно затрепеталось, как птица. попавшая в силки. Но главный редактор сдержал свой порыв. И вместо того, чтобы подписать заявление, как это сделала бы, будь она на его месте, сама Ульяна, он спросил:
– Что ты от меня хочешь на этот раз, Ульяна?
Вопрос был, что называется, в лоб и требовал такого же прямого ответа.
– Командировки от редакции в Америку, – честно ответила Ульяна. – А если быть точнее, то в город Элбертон.
И, справедливо считая, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, она положила на стол номер «El Mundo» со статьей о Джорджийских скрижалях.
– Читайте, – потребовала она.
Абрам Осипович, прочитав заголовок, с недоумением взглянул на Ульяну, как будто хотел спросить, из-за чего вся эта буря в стакане воды.
– Весь цивилизованный мир возмущен этим вопиющим актом вандализма, – заявила она в ответ на его немой вопрос. – И только наша газета отмалчивается. А ведь мы – самый востребованный на сегодняшний день источник актуальной и полезной жителям столицы информации о событиях, происходящих в мире. И что мы ответим, когда наши читатели нас спросят, почему мы молчим?
Абрам Осипович, картавя уже намного сильнее, как это бывало, когда он начинал сердиться, пробурчал:
– Ответим, что мы не бульварная пресса, специализирующаяся на слухах, сенсациях, скандалах и сплетнях.
– По-вашему, осквернение Джорджийских скрижалей – это газетная утка? – почти задохнулась от возмущения Ульяна.
– Скорее, дутая сенсация, – хмыкнул Абрам Осипович. – Не говоря уже о том, что она имеет чрезвычайно мало отношения к проблемам, волнующим москвичей. А, на мой взгляд, так и вообще никакого.
Несомненно, он был прав, и в любое другое время Ульяна признала бы это. Но не сейчас. И она одним духом выпалила фразу, которую придумала, сидя за столиком летнего кафе, и старательно повторяла все последние полчаса, чтобы не забыть:
– Так, значит, вандалы, оскверняющие памятник, призывающий людей превыше всего ценить истину, красоту и любовь, стремясь к гармонии с мирозданием, не заслуживают того, чтобы