Лохтина продолжала:
«Да, он имел обыкновение целоваться при встречах и даже обнимать, но это только у людей дурных появляются дурные и грязные мысли… Совершенно справедливо также, что при одном из посещений села Покровского я мылась в бане с Распутиным и его семьею – женою и двумя дочерьми. При отсутствии дурных мыслей это никому из нас не казалось ни неприличным, ни странным… Что Распутин был действительно “старец”, убеждает меня и мое исцеление, и те предсказания, которые мне пришлось услышать и которые оправдались»4.
В письме к епископу Тобольскому Антонию (Каржавину) 14 июня 1907 года Ольга писала, что Распутин «научил ее любить во имя Христа», поститься, ходить в церковь и чаще молиться перед святыми мощами. Она утверждала, что Распутин чудесным образом исцелил жениха ее сестры, страдавшего серьезным нервным расстройством. Врачи не могли помочь ему, и он потерял последнюю надежду. Он не был верующим, но Распутин велел ему поцеловать просто золотой крест на своей обнаженной груди. Прямо на глазах Ольги больной неожиданно исцелился и принял Христа как своего спасителя5. Съехав от Медведей, Распутин поселился в квартире Лохтиных, в доме 13 по Греческому проспекту, где жил с 1907 до ноября 1908 года.
14 апреля 1906 года Распутин послал Николаю из Покровского поздравление с Пасхой: «Христос Воскресе! В том радость наша, что Он воскрес и ликует с нами»6. Тем летом он купил для себя и своей семьи дорогой новый дом за 1700 рублей на главной улице деревни7. Деньги он получил от своих петербургских последователей, возможно, и от Ольги Лохтиной. 25 июля Распутин уехал из Покровского в Петербург и через шесть дней во второй раз встретился с Николаем и Александрой. «Провели вечер в Сергиевке и видели Григория!» – записал в дневнике восторженный Николай8.
Среди тех, кто посещал дом Медведей в то время, был писатель и философ Василий Розанов с семьей. Розанов находил Романа довольно неинтересным (он напоминал ему лягушку), но его вторая жена, Варвара Бутягина, и старшие дети, в особенности падчерица, Александра Бутягина, прониклись мощной религиозной атмосферой дома и стали бывать там по несколько раз в неделю.
Александре в то время было двадцать три года, она была не замужем. В конце концов она ушла из дома и вступила в необычное сестричество, каким-то образом связанное с домом Медведей. Теперь родные видели ее только во время визитов в этот дом. Они начали замечать в ней странные изменения. Она вела себя иначе, словно умерла изнутри или превратилась в «сомнамбулу». Так продолжалось всю зиму, и никто не понимал, что произошло с любимой