Как же повезло родится, братцы,
В понедельник! В високосный трудный год!
Ночь
Покрасил вечер небо сажей,
Всё стихло… Наступила ночь.
И это для меня так важно,
Что прогуляться мне невмочь.
Под ручку с тенью я протопаю,
Брусчатку шагом обновлю,
Остановлюсь под старым тополем,
Я этот город так люблю!
Я трогаю ногами землю,
Хожу по этой снежной скатерти,
Пока все спят и мирно дремлют,
Я посижу один на паперти.
Задумаюсь, все мысли выну,
Покаюсь так, чтоб сердце жгло,
Прижму к стене церковной спину,
И помолюсь, чтобы везло.
Встал, улыбнулся, оглянулся,
Окинул взглядом я кресты,
Ну, здравствуй город, я вернулся,
Тебя узнал я. Это ты.
Спокоен разум, дышит тело,
Ведь ночью воздух не такой,
И мне потрогать захотелось,
Его, прохладною рукой.
Я насквозь ночью пропитался,
И если б в дом не торопился,
О, ночь! С тобой бы я остался,
И на тебе тотчас женился.
Устал бродить, назад я топаю,
Луна-сестренка провожает,
А фонари глазами хлопают,
И яркий свет в асфальт сажают.
Не важно
«Всё это – уже не важно!
Просто не важно… Совсем…»
Так было, думаю, с каждым,
А думалось, кажется, всем.
В одно прекрасное утро,
Когда позади боль,
Эти слова перламутром,
Умножили всё на ноль!
«Не важно!» – пароль исцеления,
Через плечо не гляди,
Сзади – только сомнения,
Лучшее всё – впереди!
Детям Кемерово
Не услышанные сказки…
И не сбывшиеся мечты,
Потускневшие разом краски,
Загустели. Глядят с высоты.
Нет, не правильно, невыносимо!
Слышать сводки о детях павших,
Снова горько скорбит Россия,
Об ушедших навечно наших…
Московским сибирякам
Глазами небо пробежав,
Глотнув Москвы из чашки чая,
В кулак эмоции зажав,
«Сибирь приснилась…» – отмечаешь.
Флажками мыслей и мечты,
Сплетением судьбы и воли,
Москвой пока обложен ты,
И этим в сущности доволен.
Глоток Москвы… Но чай остыл…
Сквозь зубы память запиваешь,
"Каким я стал? Каким я был?",
О сне сибирском вспоминаешь…
Край вольный, тёсаный из скал!
Тайгу стихией вод омывший,
Перечеркнул, что ты искал,
Вдали от тишины застывшей.
Вернул туда, за перекаты,
Где снежной пудре равных нет,
А над кедровником мохнатым,
Бруснично-розовый рассвет.
Чай не допит. На вкус и цвет,
Сибирский – все-таки покрепче,
И