– Привет, практикантка! Можешь уже отдыхать…
Я украдкой взглянула на часы. Да, что такое, в самом деле? Надо же, мое дежурство благополучно завершилось.
– Как дела? – проговорил Джордж, усаживаясь в соседнее кресло, – мне тут Вайс сообщил, что он в рубке нечто оставил.
– Оставил, – непроизвольно я тяжело вздохнула, протягивая Петерсу карманную библиотеку Миллера.
Джордж, как мне показалось подозрительно, посмотрел мне в глаза. В первый раз я смогла различить глаза нашего капитана. Они оказались на удивление темно-карими. Почему-то до этого момента я считала, что цвет глаз Джорджа серо-стальной.
Вот бы понять, почему? Уж не потому ли, что он – наш командир?
– Уже посмотрела? – с преувеличенной заинтересованностью спросил Петерс.
Я почувствовала, как уши мои ярко запылали. Хоть печь затапливай, как говаривал дедушка.
Хорошо, хоть под волосами не видно.
– Конечно, нет, – поспешно ответила я.
В принципе, я и не соврала. Ведь я и в самом деле еще не видела материалы Миллера в полном объеме. Хотя, моей заслуги в этом как бы и нет. Я просто не успела бы. Но, в то же время я собиралась ознакомиться с ними поздней, в каюте.
– Держи, – словно подслушав мои мысли, Джордж вложил мне в ладонь цилиндр библиотеки, – потом рассмотришь…
В каюте я сразу же подключила библиотеку Вайса к персональному компьютеру. Пол экрану монитора снова поплыл шар планеты.
– Хм! Интересно…
Я перевела изображение в режим голограммы. Благо, конструкция цилиндра это позволяла.
Над медленно вращающейся в пространстве проекцией планеты проплывали редкие облака, временами перекрывая планетный рельеф. Рядом разворачивалось нечто вроде планетной системы. По круговым орбитам катилось несколько планетных шариков.
Что бы это могло значить?
Снизу голограммы стремительно побежали светящиеся буквы и цифры:
Период обращения (дней) – 216,4;
Большая полуось орбиты (а.е.) – 0,7;
Эксцентриситет орбиты – 0,4;
Эффективная земная орбита (а.е.) – 0,6;
Температура поверхности (°C) – 11;