От неожиданности я засмеялся:
– Я достаточно молод…
– Да нет же! Просто съешь, успокойся! От тебя сейчас всё разлетается. Надо утихомирить твою ярость. Видишь, я даже не спрашиваю, кто тебя так разозлил.
Идунн смотрела на меня без страха и как-то очень открыто улыбалась, словно не ощущала от меня себе угрозы. Её спокойствие и умиротворенность передались мне, я чувствовал, что моя ярость отступает, и руки перестают сжиматься в кулаки.
– Возьми! – она настойчиво совала мне яблоко.
Наверное в глазах многих я не чуток и груб, но не в глазах Идунн. Она смотрела на меня с сочувствием и нежностью, словно водой смывая ожесточённость и обиду. И что-то шевельнулось в моём сердце. Я притянул её к себе, не обращая внимания на мешающуюся корзину, обнял и коснулся лицом волос, пахнущих солнцем и яблоками:
– Прости, сестрёнка. Я, в самом деле, не заметил тебя.
К моему уху прижался теплый яблочный бок и заглушённый моими объятиями голос Идунн невнятно повторил:
– Съешь яблоко, Тор!
Я засмеялся, уже искренне и легко, и разжал руки, отпуская её на свободу:
– Ладно, давай!
Сияющий золотом плод переместился в мою ладонь, и я не раздумывая отхватил зубами здоровенный кусок хрустящей, сочной мякоти.
Идунн смотрела на меня со счастливой улыбкой, а я чувствовал, как по телу разливается спокойствие и сила.
Хель приоткрывает карты
Ангрбоду измучил туман.
Он наполнял пространство вокруг, коридоры, пещеры. Он наполнял душу, ум и сердце… Если они у неё ещё были здесь, в безликом и искажённом царстве смерти.
Принадлежавшем отныне её дочери. Их с Локи дочери.
Локи!
Почему не он, почему Тюр разгадал магическую тайну очага? Как у такого тупорылого прямолинейного чурбана вообще могла возникнуть подобная мысль?
– О чём ты задумалась, мама?
Хель нарисовалась как всегда – неожиданно. Ангрбода уже научилась не вздрагивать при этом.
Отвечать не хотелось. Радость от встречи с дочерью давно сошла на нет, её заменила тупая злость. Не её это место, не её роль. Она здесь никто и ничто. «Бежать! – загудело в голове. – Бежать без оглядки, делать ноги, сваливать, съёбывать, пока не растворилась вся, пока не превратилась в сгусток такого же бурого тумана, без чувств, без эмоций, без цели и желаний…»
– Отчего же без желаний и цели? – прошелестел сухой смех дочери. – Ты заблуждаешься! Это место не отнимает ни того ни другого. Думаешь, у меня нет цели, мама? Полагаешь, что я лишилась желаний?
Она взмахнула руками, и перед взором йотунки возник призрачный трёхмерный рисунок. Источник, её дочь и… Всеотец?
– Что это? – хрипло спросила Ангрбода. Голос не слушался, как будто отучившись звучать. Вот и Тюру с Фенриром она ничего не смогла сказать, лишь прохрипела