– Ты словами так не шали, не к лицу тебе веру марать.
Мы с тобой всю Сибирь, брат, прошли – так на кой нам теперь помирать!
Завтра утром с восходом зари встретит нас Мать -Расеюшка…
Не помри, Зиновей, не помри, не помри, Зиновеюшка!
Бродят песни во мне, как дельфины в море…
Бродят песни во мне, как дельфины в море,
Только времени нет – вот какое горе.
Песни рвутся на свет, плещутся, играют,
Год ждут, два, десять лет —
Потом умирают.
Мне от них, как в огне, некуда деться.
Бродят песни во мне, давят мне на сердце,
А какой – то мотив про одну девчонку
Десять лет как сидит у меня в печёнках.
А меня жмут дела, как и всех на свете.
Вот жена родила, вот болеют дети,
Вот меня ждёт родня в гости – хоть ты тресни…
А в душе у меня пропадают песни.
Я в субботу напьюсь – распотешу душу,
В туалете запрусь, стану песни слушать.
Будет капать вода, будут песни петься…
И, наверно, тогда легче станет сердцу.
Метемпсихоз N 4
Был мне как – то сон: Страшный Суд настал,
Душ накошено, как травы.
Тьма вокруг, да стон, плачут стар и мал,
А чего ревут – все ж мертвы.
Ни попить – поесть и ни лечь ни сесть…
Встали в очередь, смерть кляня,
Лет ушло – не счесть, душ прошло – не счесть,
Вот дошёл черёд и до меня.
И спросил Господь: «Ты пошто ко мне
Без души явиться посмел?
Только тешил плоть, дурь топил в вине,
Да охальные песни пел?
Без любви ты жил, и без веры жил,
Не Завет блюдя, а навет.
Так скажи мне, смерд, что ты заслужил?»
И тогда сказал я в ответ:
– Где ты, Отче, был? Где ты, Отче, спал,
Когда я взывал: «Покажись!»
Что тебе был я, что душа моя,
А тем более – моя жизнь?
Без тебя я шёл, сердца не берёг,
Как хватало сил, как умел.
Смог бы ты так, Бог? Ох, боюсь не смог!
А ведь я ещё песни пел.»
И раздался вздох, и смутился Бог,
И поник Господь головой.
И ответил Бог: «Я бы так не смог.
Ладно, пой, что хошь – Бог с тобой.»
У имущих власть не был я в чести,
Только что теперь мне с того?
За мои грехи Бог меня простил,
Лишь бы я не пел про него.
Лишь бы я не пел про него.
Воспоминание
(посвящение дяде Саше Прясникову, мужу тёти Нины – маминой сестры)
Было мне, Бог ты мой, лет двенадцать всего.
Я впервые живого увидел его.
Не семейной легендой, ни сном, ни письмом…
– Где так долго ты был? – Я был в тридцать восьмом.
Скалил голые дёсна