Но он мчался по лесу и сугробам как молодой двадцатилетний парень, который вырос здесь.
Его жизнь была охота, в его жилах текла кровь его предков и «красного отца».
Возраст для него была всего лишь цифра и до тех пор, пока его сердце способно было биться, он не мог опозорить тех, кто учил его. Тех, кто натаскивал его.
Вой прекратился и старик остановился.
Осмотрелся.
Прислушался.
Из его груди вырывались клубы пара, и ему уже стало жарко.
Вой раздался вновь и старик, точно охотник, который выслеживает свою жертву, рванул с новой силой.
Лес мелькал по бокам, смазываясь в одно бело-зеленое пятно.
Он бежал изо всех сил, потому что понимал – его время выгорает и уже подходило к концу.
Нужно было найти ответ.
Срочно!
Но вой стих.
Вновь.
Старик остановился.
Но на этот раз проводник не спешил возвращаться.
Он судорожно осмотрел ногу…
Нет.
Кровь по-прежнему бежала.
Неужели он пришел?
Но здесь ничего не было.
Ничего!
Ничего?
След который он оставил за собой. Тот самый последний отпечаток.
На нем было нечто черное.
Черный снег?
Он присел, осмотрел свой след.
Черная жижа небольшое пятнышко.
Он коснулся его пальцем…
И жестоко пожалел об этом.
В разум ворвалась нечто чужое. Нечто воистину непостижимое и ужасное.
Старик упал на снег и, задыхаясь, схватился за сердце.
Из глаз и носа потекла кровь.
Это был истинный ужас.
Истинная тьма, с которой он вел сражения всю свою жизнь
Он узнал это место.
И ему впервые стало страшно.
Он совершил то, чего нельзя было совершать.
То куда нельзя было ходить.
– Я… нашел…
Выдавил из себя старик и мир холода начал таять.
Медленно нехотя.
Он не хотел отпускать свою жертву…
Но договор есть договор и тот с кем он был заключен, обязан его соблюдать.
Таков закон.
Закон, который старше и этого мира и многих иных.
Старик знал это и когда почувствовал теплый песок и щёлканье костра, то понял, что все закончилось.
Почти…
Он нашел в себе силы подняться и топнул ногой по песку.
– Плата…
Прошептал он.
И долго ждать не пришлось.
Что-то невидимое и бестелесное появилось сзади.
Он не видел его, но чувствовал.
Оборачиваться он не стал.
А дальше было лишь одно касание, и старик опустился на колени дикой слабости.
Его кожа и без того изрытая морщинами сморщилась еще больше.
Часть длинных волос опала на песок.
И часть пламени жизни, что горела в глазах, навсегда угасла.
Десять лет его жизни утекли безвозвратно.
Но не бесполезно.
Старик нашел в себе силы подняться
Он