Были и небылицы. Мои кольца. Мозаики. Василий Анатольевич Киреев

северянка из крестьянской семьи, а другая – немка из семьи на всю Германию известного человека. Впрочем, может просто похожи тем, что именно они настоящие женщины. Настоящий сильный пол. Нет, конечно, настоящая женщина может и поплакать, и сковородкой запустить, и накричать, и надуться. Но это так, в обычной жизни, в которой мужчины считают сильным полом себя. А вот когда наступает реальная беда, когда надо собрать волю в кулак, когда надо сражаться за само существование, даже не свое, а своих самых близких, когда вдруг исчезает любимый человек – вот тогда сильным полом становятся настоящие женщины. Это я вам как мужчина говорю. Мужик может дать себе поблажку. В лес уйти. Телефон отключить. Напиться, наконец.

      «Когда Саши не стало, удар на себя приняла она», – написал12 я о Людмиле Сергеевне, – «всегда согнутая буквой „Г“, она как будто даже распрямилась навстречу этому удару. Стиснула зубы. На похоронах приняла на себя все заботы, отдавала четкие и твердые команды. Вот и не прошло бесследно».

      Иной удар приняла на себя Густи. И тоже распрямилась навстречу этому удару. Сашкин бизнес. Заказы на заводах. Графики поставок. Таможни, транспортные компании. Бухгалтерия, налоговые. Наложенная на немецкую основательность российская специфика. Встречи с производителями там и покупателями тут. Прибыли и бонусы. Переданные в управление пришедшим на госслужбу Сашкой акции и собственность. Непорядочность одних партнеров и нежелание других понять, что ей, как искусствоведу, как культурологу, которому гораздо ближе всех бизнесов поморская гово́ря, нужно время, нужен хоть на день, но билет на Соловки, для принятия решения в той сфере, которую она еще месяц назад не понимала…

      Поступление старшей Юльки. Жуткое отставание от сверстников Сашеньки в школе. Пубертат Андрюши.

      И это сразу, через неделю, через месяц после смерти мужа. И тоже не бесследно.

      Она падала в обмороки. Она засыпала во время переговоров. Она забывала слова и целые эпизоды своей жизни. Сейчас мне кажется, забывала неосознанно, но умышленно. Ее предавали и забывали бывшие Сашины друзья. Когда стало попроще, она взялась за себя и стала лечиться. Она выдержала.

      ***

      Я много раз приезжал после Сашкиной смерти к его родителям. Всегда останавливался в доме Людмилы Сергеевны и Петровича. Последние разы Людмила Сергеевна выходила к ужину, сидела, иногда поддерживая разговор, иногда отвечая невпопад, но все чаще и чаще разглядывала ложку или кусок хлеба и вполне себе вразумительно произносила: «Я же знаю, для чего это. Я только забыла, как». А потом я завис в командировках, экспедициях и других измерениях, сочиняя небылицы о любви, и больше года тут не появлялся. Появился в мае…

      Мы просидели с Петровичем полночи. Он пил, хмелел, плакал, жаловался, что нет сил с утра коз доить… Людмила Сергеевна к нам так и не вышла.

      – Она не выходит уже. Как ребенок малый – всхлипнул Петрович. – Всё с ложечки, всё под себя…

      ***

      – Я