Лиза сделала вид, что поглощена распитием своего напитка, уже порядком остывшего, и не смотрела на него. За этим невежливым жестом стояло твёрдое решение показать ему, что ей не понравилось его отношение к тому, что так дорого стоило. Время для неё было дороже всех драгоценностей мира, и никому не позволялось злоупотреблять терпением. Обычно она выговаривала вслух свои претензии, но с этим мужчиной всё начинало идти по другому руслу.
– Что ж, меня зовут Симон. – продолжил он беспечным тоном, словно, не замечая, какой эффект произвело его опоздание.
– А меня – Лиза.
– Красивое имя. Прямо как у той, о которой вы говорили.
Лиза наконец отставила в сторону пустую чашку. Она сложила руки на столе, в упор глядя на Симона.
– Симон, так вы всерьёз это?
– «Всерьёз» что?
– Всерьёз считаете, что выставленное в зале вашей галереи достойно вписаться в один ряд с шедеврами Микеланджело, Рубенса, Ван Гога?
На лице Симона появилась задумчивость, однако чёртики в глазах давали основание сомневаться в том, что он размышляет над заданным вопросом.
– Если честно, то нет. Я всего лишь владелец, точнее совладелец. Мне не приходится выбирать, что показывать народу. Они покупают, значит, спрос есть. А те художники, о которых вы говорите – их картины висят в музеях. Так что не понимаю, о чём мы можем спорить. Вы же не ходите на рок-концерты, чтобы рассказывать о достоинствах классической музыки?
Лиза не была готова сдаться. В её душе царило то возмущение, свойственно ценителям настоящего искусства.
– Не передёргивайте! Вот зачем идти на поводу у масс? Почему не прививать народу вкус к более сложной живописи?
Симон будто не готовился к тому, что ему действительно придётся касаться этой темы. Ему была интересна сама девушка с её ещё неизученным характером. Она походила на тех красавиц с картин девятнадцатого века, которые он видел в специализированной книге. Его интерес к ней только усиливался, даже несмотря на её стремление завершить спор в свою пользу.
– Это как с музыкой. Есть настоящая, которую играют на инструментах целыми оркестрами, а есть… ну, для масс. Никто не выразит восторг, если его станут пичкать изо всех щелей лишь увертюрами и лунной сонатой. Вы же не заслушиваетесь Моцартом12, кривя носом от современных исполнителей? Так и с чего мне навязывать кому-то то, что вы считаете истинной живописью?
Оппонентка опешила, но тут же отпарировала:
– Сравнили кислое с мягким.
– А по-моему, как раз я попал в цель. А теперь если вы не против, то давайте поговорим о чём-то более приземлённом. То, что вы – Лиза и вы увлекаетесь историей истинной живописи – я уже осведомлен. А ещё вы красивая, но вам наверное это постоянно твердят.
– На этот раз вы совершенно правы. А я знаю о вас, что