Лучшие хохмы нашей жизни. Анекдотов.нет!. Н. Максимова

юнцов, а он будет охотиться исключительно на мамонтов и львов, ну в крайнем случае на медведей. Узнав, что в нашей степной зоне страшнее кабана зверя нет – огорчился. Но так и быть, решил в ближайшие выходные съездить с товарищами по клубу пострелять кабана. В пятницу, в конце рабочего дня, он заглянул к нам и объявил, что завтра он идет на охоту (впервые в жизни), что отлично знаком с техникой охоты на кабана, что пару кабанов он пожарит и принесет на работу (угостить), пару-тройку отдаст теще, а остальными забьет холодильник. На наши предостережения, что мол кабан, особенно раненый – не очень ласковая свинья, он хохотал как филин, говорил, что его поставят на какой-то там номер, где надо только громко орать и улюлюкать и вообще кабаны по субботам не кусаются.

      То, что пришло на работу в понедельник с трудом напоминало нашего жизнерадостного товарища. Волосы у него торчали совершенно вертикально, гримаса безмерного удивления и ужаса застыла на его лице. На все расспросы он только и бубнил, что, мол, он в него «пух», а он не падает, он еще раз «пух», а он бежит. Целый день мы слушали это жалобное «пух» по очереди из всех кабинетов. А вечером он все-таки рассказал, как все было. Оказывается, им попались неправильные кабаны. Вместо того чтобы, обгадившись со страху, бежать в нужном направлении, они всем косяком пошли посмотреть, кто же это так мелодично орет и улюлюкает. Когда наш товарищ увидел шесть пятаков (ОТАКИЕ О-О!) в метре от себя, его, естественно, разбил столбняк. Он, как взял ноту «си», так и держал, её пока дыхания хватило. Потом, храбро произведя два выстрела сразу с двух стволов в ближайший пенек, решил слазить на дерево. Дерево тоже попалось неправильное: содрав ногтями с него всю кору на два метра от земли, все равно влезть не смог. Обернувшись к свинкам, по его словам, он увидел саму смерть…

      Сейчас он занят одним вопросом: кому бы сбагрить ружье и все остальное. Каждый сезон ездит в лес собирать грибы и иногда любит посидеть с удочкой.

      Дело было в Ростове-на-Дону в 70-е годы. Фотокорр местной газеты снимал на одном заводе передовиков производства, записывая в блокнот их фамилии и названия агрегов, на которых они работали. Пришел в редакцию, отпечатал фотки, прикрепил скрепками листики из блокнота и поехал дальше. Редактор номера выбрал фотографию: два колоритных мужика на фоне навороченной гидравлики. Смотрит на листик. Там написано: «рафик вартанян, вертик шлангбассейн». Вертик – сокращение от «вертикальный», совершенно понятно. Но не редактору. Он понял так, что это фамилия второго работяги, которую фотограф на самом деле забыл записать. Думает редактор: «Ну Вартанян – куда ни шло, но Шлангбассейн!» Решил проверить. Звонит на завод: «У вас работает Шлангбассейн?» «Да, уже лет восемь!» «И как работает?» «Не жалуемся!» Пустил фотку в номер.

      Назавтра в цеху был фурор. А мужика этого, с фамилией типа Сидоров, в неофициальной обстановке потом только Вертиком да Шлангбассейном и звали.

      Эстонские лингвисты перевели знаменитую