– И какую ты долю хочешь? – спросил заинтересовавшийся бутылкой Шизик.
– Половину, – просто ответил Алеша.
– А ты простой, дядя Леша, как газета «Гудок», – ввернул Славка подцепленное в Москве выражение. – Какой уж есть, золотой мой, – пробежало по лицу Алеши подобие улыбки. – Согласны?
– Куда деваться? Согласны… – ответил за всех Шизик.
– Лады! А чтобы вы меня не кинули, с вами будет моя женщина работать! С нею никаких глупостей! Ее во внерабочее время трахаю только я!
Ближе к ночи Алеша свел кодлу со своей женщиной – литовкой-проституткой Анной. С ней поехали сначала на Курский вокзал. Снова «работа» там сорвалась. Вовремя заметили ведомых сквозь вокзальную толпу владимирских девчат запримеченными вчера молодыми людьми. Рядом злобно прыгал Владик.
– Сейчас, стервы, с вами разберутся! И подонков, с которыми вы мою квартиру обчистили найдут! – обещал он девчонкам.
– Да брось ты, мужик! Мы тебя знать не знаем, и видеть не видели! Шел бы домой, проспался. А то – вон рожа у тебя опухла от пьянства, – визгливо выкрикивала одна из владимирских.
– Школьницы мы, дяденьки! Отпустите нас! Нам завтра в школу, на уроки надо, – жалобно просила другая сыскарей.
– Иди, иди! В отделении разберемся, а здесь не базарить! – урезонили ее.
Пришлось опять ехать к Трем вокзалам. Там Анна подцепила искателя приключений из Текстильщиков. Мужик только что проводил жену в отпуск и теперь искал приключений. Анна сторговалась с ним за четвертной. Как и в прошлый раз, кодла пристроилась за Анной и клиентом в очередь на такси и внимательно прислушивалась к их разговору. Мужик оказался художником, только что получившим деньги за большой заказ. Потом нудно ехали до Текстильщиков, где Анна с художником вышли у кооперативной двенадцатиэтажки, облицованной зеленым «кабанчиком». У Анны была бутылка с алешиным зельем, поэтому мужика решили не убивать.
– Пусть себе рисует, – милостиво разрешил Шизик, куря на детской площадке.
Художник оказался крепким. Зелье долго его не брало. Кодла уже начала замерзать под мелким осенним дождиком, когда в подъезде появилась Анна и поманила парней в дом. Художник спал, раскинувшись на ковре. Не смущаясь, Анна натянула на себя колготки и спущенную юбку.
– Вот скотина! – пробормотала она. – Хорошо, что еще до трусиков не добрался.
– Теперь тебе на «плешке» нельзя показываться, – сказал Славка, набивая в сумку барахлишко художника. – Он заложит, менты повяжут…
– Не повяжут! – ответила Анна. – Это зелье напрочь память отшибает. Утром он ничего не будет помнить. Ни где был, ни с кем пил, ни кого в гости пригласил.
На прощание Шизик лишил художника невинности, и обобравшая квартиру кодла уехала на «базу». Там ее уже поджидал Алеша. Он забрал причитавшуюся ему половину и на барахлишко на продажу. Снова пошли по кругу бутылки,