– Но ведь для блага, – попробовал возразить кто-то.
Лучше бы он так не делал. Потому что «член в бейсболке» его чуть в морду не ударил за такие слова.
Вася еще не очень понимал представителей этого поэтического мира, но свои представления о мире вообще у него уже были. Ему очень нравилось высказывание
Орсона Уэллса: «Режиссура – это самое удобное место для посредственности.» То есть, не снискав счастья в других художествах, человек прыгает с головой в эту профессию. Впрочем, режиссер режиссеру рознь. Быть талантливым режиссером – подвиг. Увлекать своими идеями, выбивать деньги на их реализацию и не волочиться на поводу у продюсеров – подвиг. А плохие режиссеры – халтурщики. Плохие, в том смысле, что снимать умеют, а их самих в фильмах, которые они делают, нет. А в Балабановских – сам Балабанов был. То же в литературе: когда читаешь и понимаешь, что вот они, все неудачи автора, как на ладони, вот крупицы его комплексов, вот – лоскутки душевных состояний, которые автор умело вложил в своих героев. Автор, по мнению Васи, обязательно должен ощущаться в произведении; чем талантливее автор – тем громче звучит его голос. В режиссуре – сложнее, публичная профессия. Это ты – приносишь свои идеи и мысли, предлагаешь актерам делать и думать так, как думают и делают герои, вышедшие из-под твоего пера. Хотя большинство «снимателей фильмов» c уже готовыми сценариями работают, и в таком случае всегда можно сказать: «Да, сценарий голимый. А я что, я режиссер, оценки ставлю, делаю так, чтобы ваши поступки, господа актеры, выглядели правдоподобно.» В этом плане писателям легче – они наедине с собой, и никто им не нужен, не смущает в момент самый сокровенный, в момент творчества. Никому ничего не требуется объяснять. Главное – перед собой быть честным. Герои будут вынуждены думать и делать так, как хочет автор, и оживут – только при прочтении. С бумагой легче – чем с живыми людьми: актеры капризничают, а бумага все стерпит. Но актеров пожалеть надо – они народ подневольный, себе не принадлежащий, может, даже и вторичный народец…
– Я был актером и был режиссером, – услышал Вася всхлипывающий голос человека, но не мог разглядеть его лица. – И я бросил это занятие, потому что помимо таланта актера – нужен талант руководителя, а это не каждому…
– Дай мне про Балабанова договорить! – поэт в бейсболке был багровым, и волосы, вспотевшие от долгого спора, смешно завивались, как блестящие, железные стружки…
Вася вспомнил, как Балабанов плакал на одной из телепередач, куда его пригласили. Перед этим была показана последняя картина режиссера. И по традиции – слово автору предоставлялось в самом конце. Все это время он не имел права голоса. Ругательства же и похвалы сплетались в один огромный клубок, и ведущий с улыбкой Мефистофеля уже занес клюшку, чтобы нанести удар по клубку, удар – по Балабанову. И вот режиссер, сидевший все это время тихо и скромно, начал оправдываться. И была произнесена