Меньшинство меня самого. Путешествие с друзьями. Харви Гиллман

разумеющееся. Затем идёт пустыня, антитезис, состояние протеста и бунта, отрицание детства. На этом этапе мы можем отвергать имена и придумывать имена сами для себя. И третья стадия – обетованная земля реализации самого себя, синтеза, разрешение противоречий. На каждой стадии мы можем остановиться и застопориться. Некоторые люди предпочитают жить жизнью Эдемоподобного игнорирования, ежедневного выживания, то, что Т. С. Элиот называл «Жили и как бы жили». А кто-то остаётся бунтовщиком в пустыне. Эти люди определяют самих себя в негативных терминах, они предпочитают быть в оппозиции ко всему. Иные видят противоречия, но ощущают себя достаточно сильными для того, чтобы принять этот факт как данность и продолжать жить дальше, – в постоянном динамическом напряжении. Они стараются оставаться открытыми для нового опыта. Но даже последняя стадия не является финальной. Могут возникнуть новые противоречия, порой болезненные, которые мы не пожелаем замечать. И тогда мы болезненно перенесём замечание со стороны нового поколения тех, кто в пути: они скажут, что то, что мы считали своим прибежищем свободы в земле обетованной, на самом деле – панцирь нашей самодельной системы безопасности. Путешествие никогда не закончится.

      Этот процесс не относится только к индивидуумам. Через эти стадии могут проходить группы, а не только единицы. Я хотел бы рассмотреть эти группы, и я сам их часть. Это меньшинства, что помогли мне обрести понимание самого себя. Я понимаю, что все мы – единственные, но вполне естественно то, что люди стремятся найти группы себе подобных, кто поможет им утвердиться в этом мире, который не очень-то утвердительный сам по себе.

      Когда я учился в школе, директор моей школы, помнится, спросил меня: почему это мы, евреи, всегда держимся друг за друга. Мы живём в еврейских районах, мы вместе обедаем, мы вместе не любим организованные спортивные мероприятия. Он мне давал подсказки, что, мол, это мы сами создавали себе проблемы. А ещё мы, еврейские дети, не чувствовали себя в безопасности в мире, где быть евреем означало – отличаться от других, а следовательно, подвергаться угрозам.

      Я не думаю, что «еврейская проблема» – это всего лишь проблема самих евреев. Точно также я не считаю, что проблема геев или какая иная проблема какого-либо меньшинства является проблемой тех, кого она касается. С этими проблемами столкнётся и более широкая общность, когда ей случится иметь дело с чем-то нестандартным, отличающимся от обычного. Возвращусь к своей библейской метафоре (и это только лишь метафора, я обращаюсь к Книге Бытия как к поэме, а не как к историческому документу).

      В самом начале Эдем не представлял угрозы Адаму и Еве. Всё было на своём месте, всё было в порядке до той самой минуты, когда глаза их были вынуждены раскрыться. И тогда они увидели, что они выпадают из окружающего их мира. Тогда родилась идея непохожести, отличия. Когда мы узнаём о наличии другого, чего-то нового, иного, мы ощущаем угрозу нашей собственной идентификации.