Кальман охнул, дернул поводок и, широко расставляя негнущиеся в коленях больные ноги, поспешил к ней. Девушка стала наклоняться вперед, и тогда он крикнул первое, что пришло на ум:
– Девушка! Прогоните кошку, скорее!
Она испуганно обернулась и увидела невысокого седого господина, ковыляющего с мопсом на поводке.
– Какую кошку?
– Ну вон же, около вас!
Девушка осмотрелась.
– Какая кошка, это мой рюкзак!
– Уф, ну надо же, а как похож на кошку! С кошками у нас проблемы. Добрый вечер. Подержите, пожалуйста, я очки достану.
Не дожидаясь ответа, он сунул ей в руки рулетку поводка. Девушка машинально ее сжала. Мопс тут же уселся на носок ее туфли. Она только хлопала ресницами – эти два персонажа были так не вовремя.
Седой господин разместил на носу очки и охнул:
– О, вы пальто уронили. Разрешите помочь?
Опять же, не дожидаясь ее ответа, он набросил пальто на худые плечи и только тогда взял у нее из рук поводок.
– Позвольте представиться, Иштван Кальман. А это Пепс. Вы ему понравились.
Господин Кальман кривил душой. Мопсу было все равно, но внимательная пучеглазая собачья морда заставила девушку на мгновение улыбнуться.
– Как к вам обращаться?
– Это не имеет значения – она отвернулась к реке, но потом все же ответила – Мелинда.
– Красивое имя. Скажите, Мелинда, а вы уверены, что на него это произведет нужное впечатление? – Кальману показалось, что девушка перестала дышать.
– Вы… о чем?
– Если вы не собирались узнать, каков на ощупь Дунай в этот час, то с меня горячий кофе вон из той кофейни. Она круглосуточная.
– А если собиралась? – в ее голосе был вызов, но какой-то выдохшийся.
– Тогда сначала выпейте кофе и съешьте пончик с глазурью, они там превосходные. А заодно послушайте одну правдивую историю. Пепс тоже любит пончики. Проводите нас?
Мелинда сама не поняла, как это произошло, но через десять минут они сидели под фонарем у Парламента и ели действительно потрясающие пончики с глазурью, запивая их горячим кофе. Все это время Кальман что-то говорил, но Мелинда начала вслушиваться только сейчас.
– Она всегда мечтала быть такой вот огненно-рыжей, как вы. Красилась. Она нуждалась в бесперебойном топливе для своего душевного пламени. Эмоции были ее хворостом, углем и газом. Она требовала постоянных доказательств моих чувств. Писала прекрасные стихи, читала мне их на память. Я не помню ни строчки, но стихи были о безумной любви.
Кальман замолчал, и она спросила:
– Что с ней случилось?
– Дунай.
– Вы тоже изменили ей?
– Почему тоже? – он закашлялся – Простите. Нет. Я просто не смог держать огонь голыми руками. Ей казалось, что у нас неравноценные отношения. Она действительно страдала и знать не хотела о разных темпераментах,