Я хорошо помню атмосферу нашего последнего вечера. Олег сидел, нос повесив, да и я как-то сник. Такая мрачная туча повисла. Ее создал Башлачев своей отгороженностью от нас, да и от всего окружающего мира. В завершение вечера Башлачев просто встал и сказал: «Ребята, нечего со мной разговаривать… Вы разговариваете с живым трупом». Я это помню слово в слово, потому что на меня это сильно подействовало. Мы ведь тогда были молодые ребята, жизнерадостные, ни о чем таком не думали. Вот так, весь в себя ушедший, он от нас и ушел.
Ирина Гутор рассказывает о том, что Башлачев вышел из социума, что тоже есть результат работы в черном:
Как-то он рассказывал мне о том, что вышел из социума и никогда туда не вернется. Он вышел из социума, как на ходу выпрыгивают из поезда. «Я теперь вообще здесь ничего не понимаю, и знать не хочу». То есть он считал, что ты боишься чего-либо, потому что находишься как бы внутри поезда. А когда ты его покинул, ты уже ничего не боишься. Все, что было в прошлом, связывало его и мешало делать то, что он делал. Для этого ему необходимо было быть вне социума, вне законов, вне правил. Я вообще-то в ужас пришла, я бы так не смогла, он не красовался, он правду говорил.
Его уход некоторые связывают с тем, что в последние месяцы он больше не мог писать стихов. С внешней точки зрения его уход из жизни казался результатом депрессии, мол «не вписался в рынок». Так Ревякин (группа «Калинов мост») вспоминает:
Он ничего не ел уже… Мясо не ел, говорил, что не может есть. Жили тогда тяжело. Для Ольги, жены моей, было непонятно, что человек к ужину так отнесся. Тем более, видно было, что он давно не ел… Единственное, что мне удалось сделать, – это заставить его переодеться в другую одежду. Мы сняли с него ватные штаны, он помылся. Мы дали ему майку, джинсы моего товарища… У него была депрессия, ничего он не мог с собой поделать, как его ни бодрили…
Даже если он и осознавал свою депрессию как болезнь, хотел бы он излечиться? Что-то подсказывает что нет. Как он сам спел в «Палате номер 6»:
Хотелось закричать – приказано молчать.
Попробовал ворчать – но могут настучать.
Хотелось озвереть, кусаться и рычать.
Пытался умереть – успели откачать.
Могли и не успеть. Спасибо главврачу
За то, что ничего теперь хотеть я не хочу.
Психически здоров. Отвык и пить, и есть.
Спасибо, Башлачев. Палата номер шесть.
О последних минутах Вачеслав Задерий вспоминал:
СашБаш трижды приходил в тот день… Все происходило в квартире его фиктивной жены Жени Каменецкой, в одной комнате Женя и ее парень были когда это случилось, а в другой комнате- СашБаш. Женька потом рассказывала, что он разбудил их рано, часов в восемь- говорит: «Вставайте. Посмотрите утро какое –