Алиса же наоборот, успокаивала его одним своим присутствием и заставляла забывать о злости и ярости.
– Я бы купил себе понимание, – тихо произнёс Филипп, когда они прогуливались по парку.
– Я так и знала. Потому что любовь у вас уже есть.
– Есть? – Усмехнулся Филипп. – Что-то не очень-то её видно.
– Вы хотите её увидеть?! – Удивилась девочка и добавила шёпотом: – Её можно только прочувствовать.
– Я её не чувствую.
– У вас чувствительность занята чем-то другим. Быть может, болью?
А ведь она понимала его. Она его чувствовала. И кто поспорит, что сумасшедший глупее иных? Нет, он куда больше мудрее.
– А может быть и болью, – согласился Филипп.
– Я оказалась не такой, какой вы хотели бы меня видеть?
– Ты такая, как есть. И ты тут не при чём.
– У вас что-то болит?
– Душа, – быстро ответил Филипп.
Алиса молча прошла двадцать девять шагов.
– Двадцать девять, – прошептала она.
– Что, прости?
– Лишь только спустя двадцать девять шагов я поняла, что душа не может болеть. Это число преследует меня.
Филипп молчал. А потом тихо произнёс:
– Ты так считаешь?
– Считаю что? Шаги? Что душа не может болеть? Или что это число преследует меня?
Филипп рассмеялся.
Алиса с улыбкой добавила:
– Да, считаю шаги. Да, душа не может болеть. И да, это число преследует меня.
Филипп опять замолчал.
– Это не душа болит. Это болит тело. Разве может болеть то, что живёт в постоянном счастье? Нет, не может. Болит только тело. А душа счастлива, что не может болеть, – объяснила Алиса.
Филипп приобнял её за плечи. Девочка уткнулась лицом ему в грудь. Она тоже плакала беззвучно, но он слышал её слёзы. Они падали ему на руку. Он поднял глаза и, убедившись, что это не дождь, обнял её крепче. Ведь ей так много времени не хватало искренних объятий.
– Можно ли любить сегодня, а завтра уже не любить?
– Тебе виднее, – промямлил Филипп.
– Нельзя! – Уверенно ответила Алиса и тихо добавила: – Я не хочу идти завтра в школу. Они так много знают того, чего не знаю я. Но они вовсе не смыслят в том, что является моей жизнью. Откуда им знать, что правописание не главное, главное правочувствие. И таблица умножения не нужна вовсе, если ты не умеешь любить.
Филипп гладил её плечи.
– Мне там будет одиноко. Я не хочу идти от одиночества к одиночеству. Я хочу до последнего момента быть с вами…
Теперь плакал он. И тоже беззвучно. А ведь мужские слёзы так много значат!
Она подняла глаза и подвела свою ладонь к его глазам: – Ну что вы, я никому не скажу, что вы плакали. Они не заслужили это знать! – Девочка с улыбкой вытерла