Вахтеру пропуск показал он. Вертушка стала податливой, закрутилась. По лестнице на свой (4-ый) этаж. Этажи «восьмерки» выглядят просто, как три рубля: прямой длинный коридор и нумерованные комнаты по бокам. Плюс две кухни, небольшой холл и по туалету с умывальной в каждом конце. Лёня шел по коридору. Студенты смотрели в холле телевизор, готовили на кухне ужин, курили возле туалета. Соломин толкнул дверь в свою комнату и попал в интимную обстановку.
Верхний свет выключен, горит лишь настольная лампа. Несмотря на открытое окно в помещении дымно и весело. У гидрологов в гостях их однокурсники – несколько парней и девушек. Расселись на 4-х стульях и кроватях, в том числе на койке Лёни.
– А-а, Соломенник! – воскликнул Шура Николев, выдыхая сигаретный дым. – Пить будешь?
– Буду, – сказал Леонид.
– Что тебе? Есть «сухарь» и портвешок.
– Портвейн.
Шура достал из-под стола бутылку и плеснул в один из граненных стаканов, стоящих на столе вместе с железными кружками.
– Спой, Шура, – попросил Паша.
Судя по тому, что гитара была расчехлена и лежала рядом с сидящим на кровати хозяином, тот уже сегодня пел. Но когда он был в настроении, он мог петь часами. И он без лишних слов положил семиструнную подругу на колени. Лёня заслушался, хотя не первый раз внимал Шуриному исполнению. Мягкий баритон, богатый репертуар. Шура пел песни известных бардов – Висбора, Окуджавы, Высоцкого, – а также неведомых Леониду доселе Кукина, Клячкина и других. Между прочим, прозвучала белогвардейская песня из кинофильма «Таинственный монах»:
Напишу через час после смерти,
а пока не могу, извини.
Похоронный сургуч на конверте
на моей замесили крови.
Нас уже не хватает в шеренгах по восемь.
Только пыль, да копыта, да пули кругом.
И кресты вышивает последняя осень
по истертому золоту наших погон.
Лёня смотрел этот фильм. Смотрел и другие фильмы, где белогвардейцы показывались пьющими и грустящими о том, что они проигрывают гражданскую войну и теряют Родину. Лёня слышал песню о поручике Голицыне. Ему нравились эти хорошо одетые, благородные люди, как они умеют тонко чувствовать и изысканно говорить. Быть может, они потому и проиграли войну, что были воспитаны и не любили драться? Позднее Соломин напишет стихотворение, которое заканчивается так:
Пронеслось торжество окружающей драмы.
Умирать – пустяки. И жизнь разлюбя,
господин