Покосившись на Машку, Бранислава с огорчением увидела, как поглупело и окрасилось розовым лицо у влюбленной дочери. Все признаки безумия читались на юном этом прекрасном лике.
– Вот напасть! – не сдержалась женщина и смачно сплюнула.
Он словно спустился с небес на грешную землю, на минутку, ненадолго, потехи ради. Аркадий родился для того, чтобы разбивать, дробить в пыль женские сердца. Стало сие совершенно очевидно еще в детском саду. От него млели воспитательницы, позже учителя, одноклассницы, их мамы, тети и бабушки. Высок, статен, белокож с невозможно синими глазами и черными как смоль волосами. Густые, широкие брови, высокий, обманчиво умный лоб и чувственный крупный рот. Длинные как стрелы ресницы, частоколом обрамляли глаза и дополняли картину безупречного, словно написанного лица. Его, Аркадия, мама когда-то блистала в родном Питере, потом переехала в Москву, сразив наповал молодого начинающего бизнесмена. Аркадий взял лицо и стать матери, и твердый упрямый нрав отца, который использовал лишь для того, чтобы потакать своим бесконечным капризам. С малолетства он купался и нежился в женском внимании, его дело было выбирать. Мальчика с удовольствием портили и развращали абсолютно все женщины его окружавшие. Делалось это со смаком , бездумно и беззаботно. Этакому красавцу не нужно было прилагать усилий, ухаживать, завоевывать, ему стоило лишь благосклонно улыбнуться, и любая девчонка оказывалась у его ног. Послушная, чуткая, внимающая и благодарная. Аркадий был своенравен, избалован, эгоцентричен. Баловень считал себя едва ли не миссией, призванным покорить как можно больше женщин самого разного сорта, возраста и толка. Сказочно прекрасный облик открывал двери, души, сердца и кошельки. Независимо от того, задумывался над этим человек, или нет, абсолютно всем верилось, зачастую неосознанно – такая внешность сама по себе оправдывает и объясняет ВСЕ. Мама Марии тотчас предложила дочери оставить «бесовский город» и уехать домой:
– Доченька, – сказала она, – неужто в родном-то городе для тебя места не найдется? Поехали от греха. Поехали! Христом Богом прошу! Погубит тебя бес этот…
– Мама! Ну что ты, в самом деле?! Ну, куда я поеду?! А учеба?! А будущее? Мои планы? Нет, мамуля, не уговаривай. Как-нибудь уж все утрясется.
– Ладно, доча, тебе-то, небось видней… только не связывалась бы ты с парнем-то этим, а? Еще в беду какую угодишь… найди себе попроще, а?
– Ой, мама…да кто связывается-то?! Да я бы и рада связаться, да куда уж мне…но, мамочка, родненькая, я его так люблю! Прямо сердце болит!
Бранислава поняла, что уговаривать дочь бесполезно, побыла еще несколько недель и убралась восвояси. Мария обещала ничего не таить, мать держать в курсе, об учебе не забывать и с ума не сходить. В последнее верилось как-то особенно трудно.
Последнее и оказалось самым невыполнимым. Мария Федорович отличалась прямо таки ослиным упрямством, она придумала себе Аркадия