– А где остальное-то? – спросил я.
– В смысле? – Без капли смущения Джулиан надел штаны и застегнулся.
– Где кончик твоей штуковины?
– Отрезали. Когда я только родился.
Меня аж передернуло:
– Зачем?
– Кто его знает. Не я первый, не я последний. Еврейский обычай.
– Ты еврей?
– Вот еще, нет. А ты?
– Нет.
– Ну ладно.
– Со мной такого не будет. – Я содрогнулся, представив, как кто-то с ножом подступает к моим причиндалам.
– Как знать. Слушай, ты бывал во Франции?
– Во Франции? – Вопрос меня удивил. – Нет, а что?
– Ничего, просто летом мы туда поедем.
– Понятно.
Я огорчился, что разговор сменил русло, поскольку охотно послушал бы еще о «перепихоне», извращенцах и прочем, но, похоже, тема эта моему собеседнику прискучила. Может, попробовать осторожно к ней вернуться?
– У тебя только одна сестра? – спросил я.
– Да. Алиса. Ей пять.
– А братья есть?
– Нет. – Джулиан помотал головой. – А у тебя?
– Я единственный ребенок. – В том возрасте мне, конечно, не приходило в голову, что у моей родной матери могли быть и другие дети. Или что мой настоящий отец настрогал целый выводок еще до либо уже после моего зачатия.
– Почему ты называешь родителей по именам? – спросил Джулиан.
– Так они захотели. Чтоб показать, что я приемыш, а не настоящий Эвери.
Джулиан засмеялся и, покачав головой, произнес словцо, рассмешившее и меня:
– Хрень.
И тут в дверь тихонько постучали. Я опасливо обернулся, точно персонаж фильма ужасов, знающий, что снаружи притаился убийца. Кроме Бренды, ко мне никто и никогда не заходил, да и та осмеливалась вторгаться, лишь когда я был в школе.
– Чего ты? – спросил Джулиан.
– Ничего.
– Ты вроде как испугался.
– Вовсе нет.
– Я сказал – вроде как.
– Просто никто никогда сюда не поднимается.
Дверная ручка медленно повернулась, и я отшагнул вглубь комнаты, а Джулиан, заразившись моей тревогой, отступил к окну. Через секунду в комнату вплыл клуб дыма, а следом, естественно, появилась Мод. Я не видел ее несколько дней и сейчас отметил темные корни ее обычно аккуратно выкрашенных волос и нездоровую худобу. Недавняя болезнь лишила ее аппетита, ела она теперь очень мало. «Во мне ничего не задерживается, – пожаловалась она в нашем последнем разговоре. – То есть ничего, кроме никотина».
– Мод… – изумился я.
– Вот ты где, Сирил. – Она удивленно посмотрела на незнакомого мальчика: – А это кто?
– Джулиан Вудбид, – уверенно представился мой новый приятель. – Мой отец – Макс Вудбид, известный адвокат.
Он протянул руку, и Мод на нее