Благо электрокар Боннера был припаркован близко к дому. Он забрал у меня чемодан, засунул его в багажник и медленно тронулся с места, больше не задавая никаких вопросов и вообще потеряв ко мне интерес.
А на меня нахлынули смутные воспоминания…
В тот день мы впервые сильно поругались. По-настоящему. Я кричала и требовала проявлять ко мне должное уважение, угрожала разводом и выбросила самый дорогой сердцу подарок – тот самый браслет. Роджер смотрел, как я собирала вещи, и говорил, что подобный уход станет ошибкой… Он говорил, что я должна повзрослеть, стать сдержанней и вести себя достойно. Ни слова любви, ни просьбы о прощении. Но я осталась. Потому что испугалась перемен.
Уже тогда я понимала, что в нашей семье нет счастья, но привычка – страшная вещь. Я нашла себе и ему кучу оправданий, разложила вещи назад, в шкафы, и уснула с улыбкой на губах после бурного примирения в постели.
На следующий день я дождалась, пока Родж ушел на работу, и бросилась искать браслет, но не нашла его, страшно расстроившись по этому поводу. Оказывается, он нашел его сам. И спрятал в сейфе. Для чего? Берег ли муж сломанное украшение как напоминание о большой любви, которую когда-то испытывал? Или просто хранил кусок золота, которое жалко было выбрасывать? Отчего-то жутко хотелось верить в первое. Конечно, это не отменило бы его измен и махинаций, но… мне так было проще. Сама не знаю почему.
– Приехали, – сообщил Боннер, останавливаясь у безликой высотки наподобие той, где жила я. – С чемоданом на выход. Добро пожаловать в мои пенаты, но не вздумайте чувствовать себя как дома.
Покидая салон авто, посмотрела на адвоката, собираясь ответить колкостью, но заметила, как он морщится от боли, дотрагиваясь до собственного плеча.
– Вам плохо? – всполошилась я. – Я могу помочь?
– Можешь не задавать тупых вопросов и шевелить ногами, – зло ответил некромант, выходя из электрокара.
– Но…
– У меня нет настроения разговаривать, – отрезал он, вытаскивая мой чемодан и двигаясь к подъезду. – Поиграем в слепоглухонемых, Кэтрин. Выиграешь – с меня приз.
Все во мне противилось подобному решению проблемы, а проблема точно была. Единственный человек, на кого я могла рассчитывать и который требовал безоговорочного доверия, выглядел словно восставший из могилы. Причем восстал он минимум неделю назад, судя по впалым глазам, серому цвету кожи и чуть пошатывающейся походке.
Однако спорить с Боннером в этот момент показалось абсолютно бессмысленным, и я просто поплелась следом, надеясь, что он не умрет до того, как решит мои проблемы.
Глава 7
– Два билета на Афула-аль-Бад, – это было первое, что я услышала, стоило войти следом за Боннером в его квартиру. Он говорил по визофону, привалившись к стене и стирая со лба пот тыльной стороной ладони. – Дирижабль.