В одном Мазур мог быть совершенно уверен: он с самого начала шмона не спускал глаз с тех, кто его производил, и дал бы руку на отсечение, что сейчас, вот только что, они ни за что не сумели бы подбросить ствол. Исключено. Они его не подбрасывали, они его и в самом деле достали из-под пассажирского сиденья. В уравнении, таким образом, моментально объявились дополнительные иксы, игреки и прочая научная хренотень…
А буквально через минутку тот же опер извлек из «бардачка» белую пластмассовую коробочку – опять-таки Мазур прекрасно видел, что и ее подбросить не могли, чтобы ее извлечь, опер предварительно выгреб оттуда кучу всякой мелочевки, и рубашка на нем была с короткими рукавами, и Мазур следил во все глаза…
Открыв коробочку со всеми предосторожностями и понюхав, а потом попробовав на язык содержимое, сыскарь что-то сообщил старшому с тем же довольным видом. Коробочка повторила судьбу пистолетика – продемонстрированная понятым, упокоилась в пластиковом пакете.
Больше, как ни шарили, не откопали ничего, что, с их точки зрения, подходило бы под категорию криминального. Впрочем, и того, что нашли, Мазур прекрасно понимал, хватало…
Патрикеич подскочил к Мазуру, зашептал:
– Задержание, ясен пень. Сейчас повезут к себе, я, конечно, буду сопровождать…
– Смотри у меня, – сказал Мазур. – Чтобы все – в лучшем виде… Я за вами поеду. – И повернулся к Атаману: – Оставайся здесь, машину отгонишь…
– Понял.
– И быстренько пробей этого хомяка, – Мазур кивнул в сторону нежданного обвинителя, державшегося поближе к милиционерам и то и дело косившегося на Мазура с неприкрытым испугом. – Все, что возможно. У нас база богатая… Лучше всего высвисти на подмогу кого-нибудь из ребят. Ситуация нестандартная, поймут, я думаю…
Атаман кивнул, вернулся к своей машине, сел и, судя по движениям, достал компьютер, положил его на колено. В век Интернета и прочих электронных чудес иначе работать попросту невозможно, особенно в столь деликатном деле, как Мазурова халтурка…
Ага, вот и финал – Нину вежливо, но непреклонно взяли за локоть и повели к машине. Она оглядывалась на Мазура с жалким и потерянным видом. Мазур стоял с каменным лицом – в конце концов, не в пытошные везут, пусть прочувствует и устыдится…
«Газель» развернулась и укатила, следом помчался на своем сверкающем «Рено» трудяга Патрикеич, глядевший перед собой целеустремленно и круто, как