Самый ужасный момент наступил не тогда, когда я увидела тебя на полу. И не когда гроб с твоим телом опускали в землю. Хуже всего — мое непонимание твоих мотивов, пришедшее много позже твоей смерти. Я всегда оправдывала твою одержимость смертью твоей болезнью, но теперь испуганно спрашиваю себя — что, если ты действительно этого хотел?
Пистолет или нож — это серьезная дилемма. Если бы я знала, как пожалею о своих неосторожных словах, то выбрала бы за тебя нож. С текущей кровью еще можно договориться, а пистолет решает твою судьбу, как только ты нажимаешь на курок.
Так что мы не просто наломали дров, мы лес вырубили.
Послушай меня, да, ты послушай, ибо только ты и говоришь в моей голове. Я не пойду следом. За это тоже прости.
Но я знаю, что ты по-прежнему во мне нуждаешься. Я чувствую тебя. Ты все еще где-то рядом, Якоб. Смерть — это все-таки не выход».
— Ты безжалостен, — был вердикт человека с разноцветными глазами.
Его партнер по игре поднял на него тяжелый, темный взгляд, в котором застыло время. Тонкая прорезь рта приняла причудливую форму: он улыбался. Он умел, но делал это крайне редко.
— Хороший учитель не всегда должен гладить по голове своего талантливого ученика.
— И то верно. Всыпь ученику палок, чтобы он потом разогнуться не мог и твою школу за километр обходил.
— Ты знаешь, как я играю, Дэвид. Ты сам захотел принять участие.
Гетерохромные глаза Дэвида вспыхнули непонятным весельем.
— Я тебя переиграю, Танатос. Ты ничего не знаешь о жизни.
— А ты ничего не знаешь о смерти, хоть и умер.
Дэвид и Танатос смотрели друг на друга, словно упражняясь в силе взгляда, и затем снова перевели взоры на игральную доску. С начала их партии сдвинулась всего пара фигур.
— Поэтому я — доказательство того, что смерти нет, — пожал плечами Дэвид. — Извини, если обидел.
— Ну, какой твой ход? — добродушно ухмыльнулся Танатос.
Глаза Дэвида стрельнули искрами, и он триумфально улыбнулся ему, явно что-то предвкушая.
— Я думаю, нам нужна новая фигура в этой игре.
Доска вдруг стала больше. И на стороне Дэвида возникла еще одна фигура, отличающаяся от других цветом и формой, будучи белой и высокой. Она плавно переместилась к середине доски.
— Я отправляю своего лучшего гонца, видишь? — тихо спросил Дэвид.
— Ко мне приходят все: короли, гонцы, шуты, — размеренно отозвался Танатос.
Он никогда не убеждал, просто констатировал факт. Да с ним никто и не спорил. Кроме Дэвида.
Похоже, эта игра будет долгой.
We built this tomb together; I will fill it alone.
Мы построили эту гробницу вместе; я заполню ее в одиночестве.
Глава вторая
Дьявол всех