– Знаю.
– Два через два. Вот и вся жизнь.
– Точно с ментурой никаких проблем?.
– С ГАИ были. Один раз права отобрали, пришлось ходатайство писать.
– За что отобрали?
– Остаточные явления.
– А как вообще с этим делом?
– Да как у всех, наверное. Праздники, дни рождения…
Костя задумчиво уставился в пол, вероятно, думая, что еще рассказать о себе.
– А с Надей как? – Данилову хотелось оживить беседу, иначе оба могли уснуть.
– Я ее люблю, – неожиданно изменившимся голосом ответил Костя. – Очень люблю. И она.
«И она» было сказано на полтона тише, что, конечно же, не укрылось от Алексея.
– Я это понял. Судя по тому, как ты их… Костя выглядел старше своих лет, ему смело можно было дать тридцать пять. Глубокие морщины, ранняя седина. Выражение «жить, чтобы выживать» вполне подходило к его внешнему облику. По комплекции он явно уступал своим сегодняшним жертвам.
– Я ее со второго класса… люблю.
– А почему не с первого? Во втором уже поздно об этом думать. Старость, – Алексей подавил зевок.
– А я влюбился! Правда… Надю к нам из Другой школы перевели. Ну, я сразу и…
У Буковского резко потеплел взгляд, он стал рассказывать про Надю скорее самому себе, нежели сидящему напротив оперу. С неподдельной нежностью, смешанной с грустью. Про то, как подарил ей на уроке шоколадку, тайком подсунув в парту, как помог на контрольной, а сам схлопотал «пару», как долго не решался пригласить в кино, но все же пригласил. Как поцеловал в подъезде, а после неделю не появлялся в школе, напившись ледяной воды и заработав ангину. Как чуть не выпрыгнул из школьного окна прямо на выпускном вечере, когда случайно застал Надю в обнимочку с пацаном из параллельного. Как раз в неделю писал ей из армии, хотя она ни разу не сказала, что он нравится ей. Как месяц беспробудно пьянствовал, вернувшись и узнав, что Надя выскочила замуж за того самого пацана из параллельного…
В общем, ничего особенного, обычная жизнь, дорожка, по которой проходит каждый второй. Просто у кого-то она прямая, а у кого-то извилистая, с ямками и трещинами. Но, по большому счету, одинаковая. Записки, шоколадки, портфель до дому, кино, поцелуи, письма…
Данилов не прерывал говорящего, хотя его монотонный голос действовал сильнее снотворного. Человек только что уложил двоих, но еще не до конца осознал это – какой-то выход эмоций необходим.
– Они недолго жили, год где-то. Я ведь Надю еще до армии предупреждал, чтобы она Генкой не увлекалась. Не потому, что ревновал, Генку как пацана мы хорошо знали. Урюк редкостный. Урюком был, урюком и остался. Я знал, что ничего у