16 марта 2014 года в Крыму прошел референдум о присоединении Крыма к России. А 19 марта, в день рождения Сергея, раздался звонок из Киева. Обычно и всегда его «армейцы» звонили и поздравляли первыми, с самого утра. Так и в этот день: Витя и Борька уже позвонили рано утром, поздравили, так что, когда на экране мобильного высветился номер Тараса, Сергей расплылся в улыбке, снял трубку и сказал:
– Бинго! Ты сегодня последний, хохол.
Вдруг его лицо начало меняться. Поднялись брови, застыли глаза, приоткрылся рот. Слушая голос из трубки, Сергей растерянно посмотрел на меня, а потом включил громкую связь.
– …суки вы последние! И Путин ваш, и вы сами! В холопстве живете, и все вам нравится! Ну и живите, кто вам не дает! Что ж вы другим-то жизни не даете?! А Крым я вам никогда не прощу, так и знайте! Или вы выводите войска – или можешь забыть о том, что я твой друг! Врагами станем!
Мои глаза тоже полезли на лоб. Мы с мужем молча дослушали гневный монолог Тараса. Наконец, когда бешеный поток речи из трубки пошел на спад, Сергей переспросил осторожно:
– Тарас, дружище, ты вообще трезвый? Чот рановато ты сегодня начал, похоже.
В ответ ему прозвучал очередной взрыв брани. Затем друг бросил трубку.
Небольшое расследование, проведенное Сергеем в этот же день, показало: Виктору он закатил с утра такой же скандал, с проклятиями и угрозами. Борису звонил, но, так как Израиль на тот момент еще никаких заявлений по украинской теме вообще и крымской – в частности, не делал, Тарас просто ограничился выяснением личной позиции Борьки по проблеме. Борька, человек настолько аполитичный, насколько это вообще возможно, и по молодости-то не от мира сего, с возрастом все глубже уходящий в себя, вообще не понял, чего от него хотят. Телевизор он не смотрел, читал только научные журналы или профильные сайты, поэтому Тарасу пришлось сначала объяснять ему, о чем вообще речь.
Боря все выслушал, помолчал. Тарас не выдержал:
– Чего молчишь-то? Что ты думаешь по этому поводу, на чьей ты стороне?
– Стратегические просчеты невозможно компенсировать тактическими успехами. «О войне», фон Клаузевиц.
– Это ты к чему? – опешил киевлянин. – Какой такой Клаузевиц?
– Прусский военачальник, военный теоретик и историк XIX века.
– Он-то тут при чем?
– Ты меня спросил, о чем я думаю. Я тебе ответил.
Тарас выматерился и бросил трубку.
Было очевидно, что надлом нашей жизни, которую мы так бережно охраняли от внешних передряг, будет куда сильнее, чем можно было предположить.
Сначала мы с Сергеем пытались смотреть ТВ, искать новости про Украину в Интернете, но скоро стало понятно, что от этого не легче,