Быстро темнеет, мы с Жорой выходим с Привоза на Большую Арнаутскую улицу.
– Да, – говорю я ему, – жаль, что у вас все так нехорошо получилось. Вам бы в молодости учиться, а потом выступать на эстраде.
– Так я на Привозе выступаю уже сорок лет, – философски отвечает Жора. – Можно подумать, сильно большая разница. Особенно сейчас, когда все наши великие юмористы разъехались кто куда, и теперь, чтобы попасть на их концерт, нужно платить бешеные деньги, – так люди приходят ко мне и всего за несколько гривен имеют и свежую рыбу, и почти что свежую шутку. Ты мне другое скажи, – вдруг останавливается он, – придут когда-нибудь времена, чтобы мы жили по-человечески?
Я пожимаю плечами.
– А я вот верю. – И Жорины глаза опять загораются дурашливо-пророческим блеском. – У нас же такие люди! Вон в газете написано: «Девять месяцев донецкие шахтеры не получают зарплаты. И только теперь, на десятый месяц, они начали голодовку». А до этого что они ели, спрашивается? Да с такими людьми!.. Я тебе так скажу: чтобы в нашей стране настала хорошая жизнь, нужны две вещи – чтобы народ наконец начал работать, а правительство наконец перестало!
И, попрощавшись со мной, он уходит к своей семье.
На Большую Арнаутскую улицу опускается неописуемая майская ночь. Падают звезды. И глядя на них, я оптимистически думаю, что, сколько бы их ни упало или ни закатилось куда-нибудь за горизонт, на нашем одесском небе их всегда останется более чем достаточно.
Михаил Векслер
Полиглот
Я владею пятью языками,
Но держу языки за зубами.
Чтобы летом было им не жарко
И зимою чтобы – нормалек,
Мне для денег ничего не жалко —
Вот, купил им новый кошелек.
Мы все равны перед законом,
Который был открыт Ньютоном.
Эх, стежки-дорожки,
Прыжки, перебежки —
На группу поддержки
Три группы подножки.
Скупой рыцарь
Для Сеньки деньги – что ты! —
Предмет особой страсти:
Он каждую банкноту
Закатывает в пластик.
Подставь другую…
О смиренных короткий мой стих:
По щекам их узнаете их.
Национальная идея