– Ты обидела Чёрного Альпиниста, Джантуганского Человека и Эльбрусскую Деву! Мундус универзус экзерцет гистрионен!
Он закатил глаза, воздел руки к пыльным листьям пальмы и запричитал загробным голосом, вспоминая названия горных вершин: Донгузорун–Гичи–Чегет–Карабаши… Сулахат, Софруджу, Гумачи, Кичкидар! Развернитесь чёрные Каракая, Шхельда, Джугутурлючат!…
Цыганка притихла, в её глазах появилось любопытство, а потом и замешательство.
А Ваню понесло, он перескочил с названий гор на формы горного рельефа:
– Чёрная мульда, Серый бергшрунд, Кровавый рантклюфт!
Он искоса глянул на цыганку, заметил некоторый испуг в её чёрных глазах и продолжил пугать:
– Ушба! Домбай-Ульген! Бу-Ульген! Кичкидар! Хицан! Сонгути!…
И вдруг неожиданно визгливо крикнул:
– Деньги давай! Я столько уже наговорил, что без денег тебя не отмыть!
– Отпусти, – захныкала гадалка. – Я тебя от порчи спасала, хорошо твоему нижнему телу делала…
Но Ваня был неумолим.
– Велфер! Абвер! Хайрез! Косплей! Урби эт орби!… Деньги гони!
Ему в руки уже перешла сильно помятая его пятидесятирублёвая купюра, и его же двухрублёвая монета, и ещё монеты – рублёвые, пяти– и десятирублёвые, и даже один жетон московского метро. Ваня обмяк и уже миролюбиво сказал:
– Флэшмоб, лайфхак, кэш-флоу… Дуй отсюда, пока не передумал!
Цыганка, подобрав цветастые юбки, что-то бормоча и оглядываясь, засеменила прочь. С соседней скамейки на Ваню с любопытством смотрел какой-то здоровяк в белой бейсболке и с таким же белым незагорелым лицом. Ваня шагнул к нему:
– Слышь, красивый, давай погадаю!
Здоровяк вскочил и заспешил прочь.
– Стой, что скажу! – лениво крикнул вслед ему Ваня. И побрёл по аллее, оценивающе разглядывая прохожих.
Жара начала спадать.
Ключ
Я сошёл с электрички на станции Малозубово и сразу же увидел эту вывеску. Крупные буквы кукарекали на всю площадь:
«СМОЛКА ЛЫЖ. ВСТАВКА МОЛНИЙ, КЛЮЧИ СРОЧНО».
Под бумажником у меня засвербило: «А вдруг?»
Я достал заветный хитрый ключик и сунулся в окошко:
– Такой можете сделать?
Я заранее знал, что не могут. Как не могли в Марселе, в Монреале, в Мельбурне и даже в Мышьегорске. Большая рука, украшенная якорями и афоризмами, приняла ключ. Красивый бас спросил:
– Сколько штук будем делать?
Я собирался сказать «три», но от неожиданности выкрикнул фальцетом:
– Шесть!
– Учти, голубь, ручная работа.
– Всё равно шесть! – горячился я, всё ещё не веря в удачу.
Там что-то зажужжало, я крикнул:
– Когда будет готово?
– Сейчас.
– Мне сейчас не надо, я завтра зайду.
Жужжать перестало, высунулась рука, погрозила мне пальцем.
– Такие деньги берём за присутствие заказчика. Так что стой спокойно на якоре и присутствуй.
Воробьи