Я понимала, что я – малость.
Теперь задумалась я вдруг:
А что от малости осталось?
Неужто меньше, чем мало?
Чем больше прожил – меньше знаешь.
А, впрочем, это все равно.
Теперь я это понимаю.
Смотрю наружу из окна,
Причём окна чужой квартиры.
Я поняла, что суть одна
У окружающего мира.
Мне все равно, с чего я ем;
На чем я сплю; что надеваю…
Хватает в жизни мне проблем
И тех задач, что я решаю.
Не вижу смысла я в вещах,
На них спокойно я взираю.
Но вижу смысл в своих словах
И тех делах, что совершаю.
Мне интересно быть с детьми.
Я с ними чистый мир черпаю.
Лишь только с глупыми людьми
Я свою скуку ощущаю.
И до сих пор ищу я смысл
В своих делах в огромном мире.
Я изучаю эту жизнь
Через окно чужой квартиры.
Рабыня Без Ауры
Я рабыня Без Ауры.
Аура – это свобода.
Я рабыня Без Ауры –
Неважно, с какого года.
Как же мне Без Ауры холодно.
Чертовски тонкая кожа.
Временами даже голодно.
На что же это похоже!
Кабала душу давит пятками,
Чтобы знала рабыня место.
Доны живут подзарядками.
Они из иного теста.
Сколько ж им подзарядок надо?
Читай! Все у них расписано.
Гипноз ползучего гада
Делает жизнь твою немыслимой.
Ты, рабыня Без Ауры,
Сама во всем виновата.
Хватит тебе фигуры!
Свободы?.. Многовато!
Аура – это воздух.
Светящийся к тому же.
Раб – это божий олух.
Стасус его заслужен.
Отдавай, отдавай – все мало!
Твоя глупость стоит дорого.
Что ж ты всем не сказала?
Твоя глупость больше города!
Рабыня, да ты богата!
Гребешь свою глупость лопатами!
Чего ж ты тогда не рада?
За глупость платят разрядами!
Получили доны зарядку —
Чего ж не ударить током?
Ходи, рабыня, вприсядку,
Чтоб тебе не вышло боком!
Ходи всю жизнь в калошах,
Чтоб током не убило.
В резиновых, хороших.
Ты что, их не носила?
А – ну, не вздумай падать!
Чего заголосила?
Как будто носишь лапоть.
Резина – это сила!
Без Ауры ты не в сказке.
Ты даже не раб лампы.
Чего закатила глазки,
Как будто артистка драмы?
Открой-ка свои веки!
Твой хребет господину нужен.
Ты рабыня на день и навеки.
Это больше, чем быть за му́жем.
Госпожа и твоя глупость.
Подчинись, если ты Без Ауры.
Незавидна твоя участь —
Несвободная жизнь в трауре.
Старик и собака
Городской