Пламя факела остановилось и начало гореть наоборот, словно бы высасывая ставший злым и холодным свет из окружающего воздуха. Тени, носящиеся мимо боярина, толкали его, царапали, рвали его одежду. Тьма клубилась вокруг него бешено кипящим варевом и завывала в его сознании мириадами обезумевших от ярости голосов:
«Замолчи! Замолчи! Замолчи!!!»
Казалось, этому безумству клокочущей тьмы не будет конца, но вдруг Фёдор почувствовал, как что-то явило свою холодную, великую и чёрную волю, и тот час же тьма успокоилась и стала кружить вокруг него медленным стонущим водоворотом.
Факел снова загорелся, но едва давал свет.
Время тянулось так медленно, что Фёдору казалось, будто это будет длиться вечно.
Наконец великая чёрная воля явила:
«Ты умрёшь!»
И наступила полная, звенящая тишина. Такая тишина, что боярин не слышал своего дыхания и не чувствовал даже стука собственного сердца.
Он ждал.
Беззвучные вдохи мерили уходящие мгновения.
«Не молчи!» – яростно ударила его чужая и чуждая воля.
– Что ты хочешь услышать? – спросил он.
«Научи!» – возникло из тьмы.
Боярин почувствовал, как ноша тяжкая на него навалилась. Тщательно взвешивая каждое своё слово, он заговорил:
– Пусть будете вы отныне слабые, средние и сильные. Пусть сильные едят средних, а слабые не едят насмерть. Пусть где нас много, там средних мало. Пусть между молодым и старым, между больным и здоровым выбран будет средними старый и больной. И не доводите слабые здорового до болезни, и не чтите средние младенчество за слабость. Так будете вы рядом жить, и будет вас столько, сколько род людской вынесет. И пока жив род мой, пусть так тому и бывать.
Тьма кружила и кружила безмолвным волнующимся водоворотом. Боярин ждал.
Наконец тьма отпрянула от него, и Фёдор почувствовал:
«Да будет так!»
И тут же тьма бросилась на него со всех сторон, погасила факел и скрыла его под собой.
Жизнь покинула тело Фёдора за мгновение до того, как зло успело понять,