Я поймал взгляд Рута, устремленный в небеса. Сверкали звезды, ярко светила луна, но я знал, до рассвета остается не так много времени. Нас ждали в лагере с первыми лучами солнца. Пора было возвращаться. Гопломах тяжело вздохнул, принялся забрасывать костер землей, после чего наконец приступил к своему куску зайца. Прошло около двух часов с тех пор, как мы вышли из лагеря, искали силки, разводили костер. Следовало поторопиться, чтобы успеть реализовать задуманное в намеченный срок. Откладывать дела в долгий ящик было не в моих интересах.
Я закончил трапезу, когда Рут обратился ко мне с вопросом, которого я ждал.
– Думаешь, получится, Спартак? – спросил гопломах прямо в лоб.
– Что ты имеешь в виду? – уточнил я.
Рут хмыкнул, тщательно пережевывая мясо беззубым ртом.
– Не делай из меня дурака, лады? Я сразу понял, что ты затеял, эта карта Апулии на совете, латифундии! Ты ведь не просто так сказал дробить наше войско на вексилляции, правда, Спартак?
– И что я затеял, Рут? – с любопытством поинтересовался я, не до конца понимая, куда клонит гопломах, но решив ему подыграть.
Гопломах вытер ладонью свои выпачканные в жиру губы.
– Ты не сказал о своих истинных намерениях на совете, Спартак, – заявил он.
От вопроса гопломаха моя кожа покрылась мурашками. Вопрос был неожиданным. О каких истинных намерениях говорил Рут? На лице гопломаха застыла ничего не выражающая гримаса. Гладиатор внимательно, изучающе рассматривал меня своим тяжелым взглядом, пришлось приложить усилие, чтобы не отвести глаза.
– Тебе стоит пояснить свои слова, – только и нашелся я.
– Не хочешь говорить об этом, Спартак?
– О чем? – искренне удивился я. Рут с каждым своим вопросом удивлял все больше.
– Ты сказал, что жаждешь победы, но разбиваешь наши скудные силы на огрызки? – глаза гопломаха сузились. – Невольниками с латифундий невозможно управлять. Чтобы обучить их военному ремеслу, нужно время, но захотят ли они учиться? С чего ты это взял?
Я задумался, чувствуя неприятный привкус зайчатины во рту. Желания отвечать гопломаху не было, но оставить без внимания его вопросы я тоже не мог.
– У меня нет выбора, – холодно ответил я.
Выбора действительно не было. В деле, задуманном мною, существовали риски, складывающиеся при прочих равных в единое уравнение. На деле все могло оказаться далеко не так просто, как радужно выстраивалось в моей голове. Гопломах вгрызся в зайчатину, долго пытался откусить жилистый кусок, еще дольше пережевывал черствое мясо.
– Ты… – он осекся, задумался, а потом резко выпалил. – Ты безумец, Спартак! Хотя… сколько я тебя уже знаю? Пора бы это признать, брат!
Глаза