Ирка решительно отказалась, выразив свой отказ взмахом головы. Когда её собеседники закурили, она сказала, перебирая ногтями струны:
– Гиви, в той комнате спать нельзя. Там стоит рояль.
– А разве рояль всю комнату занимает?
– Нет, только половину.
– Он по ночам играет! – выкрикнула Маринка, – ты что, не слышал?
Гиви сделал затяжку и улыбнулся.
– Ну, и пускай. Я – меланхоличный романтик. Люблю засыпать под музыку.
– Эта музыка предназначена для меня, – возразила Ирка, – нет, Гиви, нет. Спасибо за предложение, но оно взаимоневыгодно. Наполняй-ка лучше бокалы!
Сказано – сделано. Гиви начал замысловатый грузинский тост. Но тут пришёл Алик с кофейной чашкой. Он заявил, что крики мешают ему уснуть. Пришлось тост прервать и наполнить чашку. После того, как выпили, Алик от всей души поблагодарил компанию и ушёл. Ирка начала исполнять «Шербурские зонтики», и Маринке сделалось грустно. Не выдержав её тисканий, Гром сбежал от неё под шкаф. Тогда она стала плакать, тщательно утирая слёзы салфеткой.
– Что ты ревёшь? – чуть слышно спросил у неё Серёжка, – всё хорошо!
– Да это тебе хорошо! – взорвалась Маринка, – и Тишке было отлично! Быстро сдыхать – это замечательно, я согласна! Даже и спорить с тобой не буду! Папочка трахается, и ладно! Главное, чтобы папочке было классно!
– Маринка, ты не права, – заявила Ирка, ударив рукой по струнам, – если бы твой отец пылинки с тебя сдувал и не отходил ни на шаг, ты бы ещё громче завыла! Я тебя знаю. И от Серёжки отстань. Он сейчас орать на тебя не может, и ты его забиваешь.
– Я всех уже задолбала! – не унималась Маринка, – буквально всех! Меня слишком много!
Гиви опять наполнял бокалы. Ирка подстраивала струну. Когда Серёжка с Маринкой стали гасить окурки, их пальцы соприкоснулись над старой бронзовой пепельницей. И странно – это прикосновение что-то сделало с ними. Они вдруг замерли, взявшись за руки. А потом Серёжка, откидываясь на спинку дивана, сказал:
– Маринка, ведь у меня нет выбора. Никакого.
– Серёженька, понимаю! Поэтому и завидую. Когда нет никакого выбора, это круто. Если он есть, легко ошибиться. А ошибиться страшно! Я ведь не Ирка, которую охраняет пуговица.
– Маринка, ты погнала, – разозлилась Ирка, – я эту глупость не говорила! Давайте просто заткнёмся и просто выпьем.
Никто возражать не стал. Осушив бокал, Ирка заиграла что-то венгерское, с яростными ударами по всем струнам. Гиви, по молчаливой просьбе Серёжки дав ему градусник, затянул грузинскую песню. Маринка с диким упрямством пыталась встать с непонятной целью – видимо, для того, чтоб пуститься в пляс.
Вот тут Галина Васильевна и явилась. Алик в этой связи ухитрился сделать два добрых дела одновременно: во-первых, он Галину Васильевну не впустил, во-вторых – передал от неё компании банку отличнейшего овощного рагу. Одним словом, всё было бы неплохо, но градусник показал почти