Не сомневайтесь, они забудут ваши слова тут же, как только за вами закроется дверь. Но будьте уверены, когда прижмет, они их обязательно вспомнят. Мешок «сейчас» по потребительской ценности для этой категории граждан не идет ни в какое сравнение с блокадной пригоршней «потом». Только претерпев, они узнают настоящую цену куску хлеба и передадут трепетное отношение к нему детям. Они не захотели учиться на чужом опыте, значит, им придется вкусить полынную горечь от своей ошибки по неприятию помощи, ценой жертвы переоценить отношение к вашим словам. Донесение вести, что спасение от алкоголизма есть, приносит пользу также – с отсрочкой понимания. Так работает Божий промысел с поправкой на природу человека.
Настороженная позиция больного объяснима. Он привык бояться остаться без спиртного и по привычке хитрит. Опасается всего: что его вовлекут в секту, лишат квартиры, и так далее – вы же не выпить ему предлагаете. Он будет показывать свое мнимое величие, несуществующее превосходство от страха, чтобы скрыть свою ущербность. Ничем другим, кроме понтов, он выделиться не может. Колоссальный комплекс неполноценности, дикая разница между желанием быть не хуже других, непьющих, и пониманием невозможности хотя бы отдаленно приблизиться к ним, сожаление от того, что сам виноват, что оказался здесь, – все это заставляет его пытаться поднимать себя в глазах окружающих за счет дешевой бравады и отрицания. Поэтому в контакте с алкоголиками важно быть спокойным и терпимым, понимать, что перед тобой очень больные люди, буквально каждой клеточкой сотканные из боли.
При беседах с больными в наркологических отделениях каких только не приходилось слышать ответов на вопрос: «Почему вы здесь?» Большинство, с их искренних слов, оказались там по нелепой случайности. Свои систематические запои они не воспринимают как нечто ненормальное. Услышанную информацию об их диагнозе они признают интересной и очень полезной… для их кума, пьющего зятя, собутыльников, но только не для себя. Болезнь изменяет угол зрения так, что идентификация себя как больного человека максимально затрудняется.
Рассказывает постоянно срывающийся тридцатидвухлетний парень. Отекшее синюшное лицо, голос то с крикливой наглецой, то с жалостными интонациями. «В моей жизни с раннего детства все всегда было по высшему разряду. С 11 лет меня возили в школу на крутой иномарке, получил