как отсрочка с оторочкой из кроличьего меха.
пришла зима отчуждения,
и тянется без конца и края лимузин улицы
с выбитыми стеклами, и внутрь лимузина намело снега
и сухих листьев, и, обессилив,
я проворачиваю ключ в зажигании,
но звучит лишь верлибр…
«бездетный день шатается под солнцем…»
бездетный день шатается под солнцем.
в карманах сквера, кое-как заштопанных сиренью,
гремят костями доминошники – размеренно, картинно,
и новый участковый, как лихой мангуст,
охотится на местных самогонщиц.
а баржи тишины на ржавой подоплеке,
будто на смычках, въезжают по траве сквозь брызги камня
в кубическую пустоту между домами.
разорвали асфальт
варикозные вены тополиных корней.
и булочная – раздавшаяся в бедрах куртизанка —
в пыли и скуке ожидания придирчивых клиентов
кровавит губы яркой банкой «кока-кола».
так много места в этом мире,
что одуревший от свободы ты
расшатываешь душу, как ребенок – зуб молочный.
дантистов больше, чем зубных болей.
и человечество – трусливый, жадный лев —
уснуло в поле – в маковом сиянии цивилизации.
творцы уснули сладким сном, пустым и химеричным.
и облака – жемчужные мозги красавиц —
беспечно и гламурно проплывают над.
здесь можно построить грандиозный планетарий,
ведь столько мертвых шариков навоза
вращается вокруг безумных, пьяных огоньков.
как будто нет здесь никого – в подлунном мире.
одна еда и хищная реклама, и собачка, точно в тире,
стреляет из мелкашки лая
в ошлемленную цифру дома №9.
и сквозь раскрытое кухонное окно (второй этаж)
фантом невесты в заляпанной фате из занавесок
приплясывает, счастливая,
с горшком алоэ в сетчатых руках.
здесь всё возможно, что ни пожелаешь,
но только государство знает, что ты хочешь.
марго плотоядно зевает в салоне красоты,
а самодовольный мастер в телефоне
давит фотогеничные прыщи.
и не могу понять – зачем так много красок
вокруг спекается в цистернах,
зачем звенит живое серебро волшебных рыб,
когда художников и рыбаков у моря, как подвид,
давно пора вносить в долину красной книги?
а здесь балкон лобастый, насупился, как ломоносов.
и бездна звезд полна. и умных дураков.
господь, утратив стимул развиваться,
отчаялся, и – опрометчив – смотрит в сторону людей.
смерть, как менеджер по персоналу,
постыло пересматривает ворохи анкет;
сплошной бардак из судеб.
и чудится мне: вечный двигатель сломали греки,
чтобы спалить запасы нефти и времени навеки,
но запасы
вселенной неистощимы, сколько