Девушка по имени Холана представилась и пустилась в пространные объяснения того, что собой представляет её работа, при этом делая размашистые жесты руками и шаря по сторонам широко раскрытыми глазами. Настолько широко, что они казались белыми.
Халья вежливо кашлянула – самопрезентация затягивалась. Я отчётливо услышал, как Ноквуфин негромко сказал Реллану: «Может быть, я пока пойду пообедаю?»
Холана поняла намёк, завершила рассказ в двух словах и поспешно удалилась на своё место. Вместо неё за кафедру в качестве руководителя проекта встал Ноквуфин и выступил со своими выводами о дипломе. Я попытался расслабиться и унять мандраж – все нервничают, и ребятам я в основном сочувствую. В основном.
Студенты потянулись друг за другом, а я сказал себе, что это такой экзамен, только слишком популярный и серьёзный. Как-нибудь проскочим – сразу после защиты каждому нужно взять направление и оправиться сегодня же к месту практики.
Сама защита шла гладко, моих соучеников не мучили лишними дополнительными вопросами, и я почти расслабился. Однако, когда поднялся и встал за кафедру, почувствовал, что язык норовит отняться.
– Ну… Я…
Да что такое? Я не раз делал доклады и выступал публично, к взглядам привык, поэтому не дал себе смутиться. Речь пошла складно. В конце я кивнул, сказал «всем спасибо за внимание» и сел на свой стул.
Моим собственным руководителем был Реллан, который сейчас и встал за кафедру. Я часто посещал его практикумы и дар у нас был схожим – кому же ещё брать на себя мой проект?
До этого дня мы не обсуждали рецензию на мой диплом, но я, кажется, угадал, выбрав из уже составленных заклинаний самые, по собственному мнению, лучшие, переписал начисто и покрасивей и переплёл заново. Сошлись во взглядах.
– …это действенно, даже господин Алиеру-рохо со мной согласен…
Ноквуфин, сидевший молча, медленно кивнул, как во сне, но ничего не сказал. Главное, чтобы на меня не смотрел. Его сканирующий взгляд никогда мне не нравился.
– Вонючий подлиза, – буркнул Кенафин себе под нос.
Я проигнорировал этого болвана. Скоро он исчезнет из нашей с Караком жизни.
Ещё десяток страдальцев, то есть студентов, и главное событие года достигло кульминации. Реллан, Халья и Ноквуфин собрали ведомости и не сговариваясь ушли в дальний кабинет на закрытое совещание. Зал тут же наполнился шумом – ребята принялись обсуждать защиту, явно наслаждаясь тем, что теперь говорить можно.
Прошли томительные десять минут, и наконец члены комиссии вновь появились в зале. Мы затаили дыхание.
– Мы, высокая комиссия, – объявила Халья, – признаём вас всех в полном составе пригодными к службе на благо