– Что-то не так?
– Да, не выспался. Смешно. Голова кружится.
Мы пошли в первое попавшееся кафе, – кажется, Rostan, – я пил апельсиновый сок, она – кофе; я сказал, что некоторые снимки, которые я увидел в стереоскопе, мне показались странными…
– Как странными?
Я не смог объяснить.
– А вам или кому-нибудь еще они никогда странными не казались?
Она пожала плечами.
– Это, наверное, потому, что вы не выспались, – улыбнулась.
Я торопливо согласился; да, не выспался, поэтому; все просто; выкурив сигарету, я обмяк, глаза слипались, хотелось зевнуть, но я держался; кажется, я потихоньку обретал связь с происходящим; она сказала, что ее раздражает советское радио, которое ее родители слушают чуть ли не каждый день, я спросил, а не думали они уехать в СССР?
– И да и нет.
– Как это?
– Понимаете, это такая история. Мы же чуть не уехали, когда мне было пять лет. Мало что помню, я тогда совсем не понимала, что творилось. А это же было такое сумасшедшее время. Наш дядя все-таки уехал, но я не хочу об этом. Как-нибудь в другой раз, хорошо?
– Конечно.
– Вы не обиделись?
Это прозвучало неожиданно.
– Я? Да почему же?
– Ну, могло показаться, будто вы недостойны знать нашу маленькую семейную историю. Поверьте, это не так. Я всего лишь не знаю, как рассказать. Я даже не знаю, что из этой истории правда, а что ложь. Кажется, родственники все врут, и гораздо больше правды можно узнать от какого-нибудь соседа. Дело в том…
Она вздохнула, и я не удержался:
– Мари, ради бога, не церемоньтесь со мной. Я ценю каждое мгновение рядом с вами. Можем просто сидеть и глазеть на людей, они все такие чудные.
– А мне кажется, что все вокруг такие особенные, все модно одеты или понимают, как надо одеваться, а я не понимаю. Я с детства себя чувствую чужой здесь и всегда за это винила родителей. У нас совсем мало друзей. У нас было так много семейных ссор, вы не представляете. Вот можно подумать, русские должны держаться друг за друга, в чужой стране каждый свой дорог, а не тут-то было, все так перегрызлись, по