Миноноска затормозила ход, из-под кормы у нее вырвался высокий белый бурун, рулевой подвернул нос корабля к берегу, и в то же мгновение ахнуло носовое орудие.
Снаряд, оставляя в воздухе белый, быстро растворяющийся след, ушел к берегу, всадился в землю метрах в тридцати от пулемета и поднял в воздух несколько выдранных с корнем березок.
– Перелет! – констатировал лейтенант. – Поправить прицел!
– Есть поправить прицел, – эхом донеслось с носовой палубы.
Снова рявкнула пушка. Снаряд со знакомым шипением разрезал плотный, наполненный медовыми запахами летний воздух; будто лопатой шваркнув, срыл небольшой бугор, поросший густой зеленой травой, в воздух полетели тяжелые черные комья земли, толстые, спутавшиеся друг с другом коренья деревьев и кустов. Пулемет вновь достал до миноноски, полоснул по орудию, по щитку, выбил густое сеево искр, от резкого грохота люди, стоявшие в рубке, невольно зажмурились, корабль, приподнявшийся было на волне, соскользнул с нее, и пули ушли в воздух.
– Орудие – огонь! – прокричал в жестяный рупор Лебедев.
Пушка рявкнула в третий раз. Сейчас пушкари сработали точно, снаряд лег в пулеметное гнездо. В воздух взлетел искореженный, с раскоряченными колесами «максим», рядом взметнулось несколько скомканных бесформенных тряпок – все, что осталось от расчета – двух угрюмых поморов, несколько дней назад оставленных здесь в засаде красным партизанским командиром.
– Молодцы, канониры! – похвалил артиллеристов Лебедев, щелкнул перчаточными кнопками, будто ударил дуплетом по невидимой цели.
Монитор, шедший последним, начал подворачивать к берегу, плицы[13] огромного гребного колеса с шумом всаживались в воду, отпихивали ее от себя, пароход разворачивался медленно, неохотно. Лебедев прижал к губам раструб рупора. Поскольку на мониторе не было сигнальщика, общаться с мониторов приходилось с помощью рупора.
– Второй монитор, вы куда?
Через полминуты послышался жестяный, переданный в такой же рупор ответ:
– Необходимо проверить берег и навести на нем порядок.
– Чье это приказание?
– Командира десанта капитана Слепцова.
– Даю на проверку тридцать минут, – недовольно прокричал в рупор Лебедев, – больше дать не могу. – Отложил рупор в сторону и выглянул из рубки. – Канониры! Носовая пушка!
Двое матросов, стоявших у носовой пушки, вытянули головы, глянули вверх, на уменьшившуюся, ставшую похожей на птичью, фигурку лейтенанта.
– Орудие – зарядить! – скомандовал Лебедев. – Держите его готовым к стрельбе.
Монитор с десантом, погромыхивая плицами, пуская из трубы густой вонючий дым, подгреб к берегу, подработал кормой, потом снова подработал – сильное течение волокло судно назад, – раздраженно рявкнул гудком и в конце концов ткнулся носом в сырой земляной срез.
Первым с борта монитора спрыгнул Слепцов, держа в руках стек, следом – плечистый малый, наряженный, несмотря