– А у нас новенький. Начальник. Представляешь, был Козлов, а стал Волконский. Обалдеть!
И все, больше ни словечка. Нина Ивановна было встрепенулась: неужели запал в душу дочери новый начальник? Может, что-то у них получится?.. Ну, не уродина же ее Вероничка, в самом-то деле: среднего роста, тонкая в кости, как сейчас любят, светловолосая, сероглазая – что этим мужикам еще надо, Господи? Почти не красится, не курит, не пьет, и хозяйка редкая. Ведь любого осчастливит!
Но что-то не находилось желающих взять ее Веронику в жены. Будто «венок безбрачия» на дочери… К гадалкам Нина Ивановна не ходила принципиально – боялась, да и денег было жалко. «Я и сама любому что хочешь расскажу, а уж за деньги – и подавно! – отмахивалась она от предложений сходить погадать на дочь. – Я и так знаю, что она выйдет замуж, нарожает детей и будет, назло всем, самая счастливая, вот так-то…».
Вот только никто не спешил делать Веронике предложение, и дочка, к страшному расстройству матери, жила эдаким пустоцветом, без любви и переживаний: ровно, размеренно, тихо, спокойно… «Как на кладбище…», – приходило в голову Нине Ивановне, и она тайком крестилась, хотя в Бога по старой партийной привычке не верила…
Про нового начальника Волконского дочь больше не рассказывала, но сильно с тех пор изменилась – замкнулась в себе, стала раздражительной, часто сидела в своей комнате, разглядывая себя в зеркало и постоянно злилась – то на новую морщинку, то на форму носа, то на цвет волос. Нина Ивановна не заметила, как и сама стала «заводиться»; теперь они по три дня могли не разговаривать; Вероника практически перестала следить за порядком в квартире и уже давно ничего не пекла.
К 8 марта дочь просто извелась: так готовилась к коллективному сабантую на работе, что Нине Ивановне даже стало ее жалко. Вероника три раза меняла цвет волос, два раза перестригалась, неделю подряд перед праздником ходила в косметический салон, отутюжила свой любимый серебристо-серый пиджак… И вдруг заболела гриппом!
Температура – под сорок, в постели дочь лежала мокрая, потная, но все же порывалась встать и пойти на работу, где сотрудники отмечали женский день. Еле Нина Ивановна ее утихомирила. А когда дочка, наконец, забылась в неспокойном, простудном сне, позвонил какой-то мужчина и пригласил к телефону Веронику Сергеевну. Нина Ивановна сказала, что будить дочь не будет, спросила, что передать. «Поздравьте, ее, пожалуйста, с праздником от всего нашего коллектива и пожелайте скорейшего выздоровления», – приятным голосом проворковал мужчина, из чего Нина Ивановна сделала вывод, что это и есть новый начальник. Но про звонок дочери сказать забыла – другие дела навалились…
А после болезни Вероника, вернувшись в первый день с работы, будто с цепи сорвалась: замкнулась в себе, с матерью вообще перестала