«Она одна из тех женщин, которым известны пятьдесят способов, как повязать шарф» — это была одна из первых вещей, которые ты мне о ней сказал. И дело не столько в том, что она не выглядит на свои шестьдесят лет, сколько в том, что, посмотрев на нее, начинаешь думать, что можно быть привлекательной и в шестьдесят, причем не прикладывая для этого никаких усилий. Я помню, как мы все удивились, когда ты начал с ней встречаться, с вдовой лишь чуть-чуть моложе тебя самого. Мы при этом, разумеется, думали о твоей второй жене и о других, которые были еще моложе, и полагали, что, учитывая твои склонности, недалек тот день, когда ты начнешь встречаться с кем-нибудь, кто будет моложе твоей дочери. Но потом мы пришли к выводу, что, скорее всего, в объятия женщины средних лет тебя толкнули битвы, которыми был полон твой второй брак и которые, по твоим словам, состарили тебя на десять лет.
Но хотя я любуюсь ею – ее недавно подстриженными и окрашенными волосами, искусным макияжем, идеальным маникюром и наверняка таким же идеальным педикюром на скрытых туфлями ногах, – я не могу отделаться от одной мысли. От той мысли, которая пришла мне в голову, когда я увидела ее на твоем поминовении и осознала, что вспоминаю одну историю, о которой много писали газеты – историю о семейной паре, чей ребенок бесследно исчез, когда вся семья отдыхала, поехав в отпуск. Шли дни, ребенок так и не нашелся, не было никаких зацепок, и в конце концов тень подозрения пала на самих родителей. Их сфотографировали, когда они выходили из полицейского участка – обычная семейная пара с незапоминающимися лицами. Но что я запомнила, так это то, что губы женщины оказались накрашены и на ней были надеты украшения: что-то на шее, кажется, медальон и пара серег в виде крупных колец. То, что в такой момент эта женщина озаботилась тем, чтобы накраситься и надеть украшения, тогда поразило меня. Я бы ожидала, что в такой ситуации она будет смотреться, как бомжиха. И теперь в этом кафе я опять подумала: она была его женой, и именно она нашла его тело. Но и сейчас, как и на той акции памяти она приложила все усилия, чтобы выглядеть не просто достойно, не просто собранно, а в своем самом лучшем виде: и ее лицо, и одежда, и ногти на руках, и ногти на ногах говорили о том, что она тщательнейшим образом позаботилась абсолютно обо всем.
Нет, я не испытывала желания ее критиковать, я чувствовала только изумление.
Она была другой – она была никак не связана ни с литературными, ни с академическими кругами, а таких людей в твоей жизни было немного. После окончания бизнес-школы она всю жизнь проработала консультантом по вопросам управления в одной и той же фирме на Манхэттене. «Но послушайте, она читает даже больше моего», – говорил ты, рассказывая о ней, и, слушая тебя, мы внутренне сжимались. Она с самого начала вела себя со мной вежливо, но сухо, проявляя готовность принять меня как одного из твоих самых старых друзей, но сама