К чему вся эта дипломатия? Например, русские знают, что за ними шпионят американцы, а американцы знают, что за ними шпионят русские. Все та же заносчивость и гордыня, все тот же знакомый нам мистер Ги Брис: да пусть шпионят, мы все равно шпионим лучше. Эдисон знает, что у нас с ним борьба не на жизнь, а на смерть, знает, что я не поддамся на эти уловки, и все равно почему-то считает, что может меня обхитрить.
– У меня все хорошо. Как у тебя, Эдисон?
Отбиваю подачу, называя его по имени. Полезная вещь – этикет, позволяет говорить ни о чем и помогает скоротать время, когда ты застреваешь один на один с Эдисоном в лифте. Удивительно, что он вообще со мной заговорил. Потому что формально и неоспоримо он стоит выше меня в нашей иерархической пирамиде благодаря своему полнометражному фильму, пусть и не вышедшему на экраны. Он у нас дерзновенный и высокобюджетный. Или он тоже теряет позиции?
– У тебя все хорошо? Правда, все хорошо? – Эдисон одаряет меня томным взглядом.
Примитивная хитрость. Ты повторяешь вопрос, чтобы подчеркнуть, что это не просто дежурная вежливость, а искренняя озабоченность благополучием собеседника. Потому что тебе действительно не все равно. Разумеется, большинство из нас тут же схватится за возможность пожаловаться на жизнь и выложить все, что давно накипело.
– Правда. – В разговорах с подобными Эдисону – только имя, звание и личный номер. Может быть, что-то про погоду. Не выдавай информацию: ее потом могут использовать против тебя. Думаю, не завести ли разговор о фильмах, так и не вышедших в прокат, но это заведомо проигрышный вариант. – Я слышал, ты был в Сирии.
– Да. – Вальяжная пауза. – Неплохая война, перспективная. Если найдется время. Много секса. – Очередная вальяжная пауза. – Ты нашел сейф Херби?
Он все же не устоял и спросил. Вполне логично. Бей лежачего, и тогда он, может быть, не поднимется вовсе.
– Нет, – говорю я с напускным безразличием, но стараюсь не переигрывать.
Лифт, похоже, застрял на первом этаже. И что, мне теперь сидеть тут с Эдисоном весь день? Мое «нет» вроде бы сработало.
– Слышал про Джима? – спрашивает Эдисон после целой минуты молчания.
Киваю. Я слышал про Джима. Его обнаружили в гостиничном номере в Найроби, где он повесился на собственном галстуке под японскую порнуху с участием осьминогов, включенную на огромном плазменном экране. Что происходит с нынешними мужиками? Ни на минуту не могут оставить в покое свои причиндалы. Единственное, что меня удивило: что у Джима был галстук.
Никто не знает, что это было: самоубийство или несчастный случай. Мой опыт подсказывает, что настоящие самоубийцы – это не наркоманы, не люди в глубокой депрессии и не любители полосовать себя бритвой. Настоящие самоубийцы не проявляют своих