– Не знаю.
– Врешь. Все ты знаешь, только скрываешь почему-то… И я, кажется, знаю, почему. Сказать? Или пусть за меня это сделает начальство?
– Скажи. Не прячься за чужими спинами, как трус. Или ты меня боишься?
– Тебя? Было бы, кого, – скривился курсант. – Ты – пират. Удравший из тюрьмы и только жду…
Кулак Шоррена так быстро врезался в скулу Флегмачека, что никто не успел среагировать. Курсант отлетел, упал на руки товарищей.
– Т-ты…
Шоррен еле успел принять боевую стойку, присел, крутанувшись на пятках и уворачиваясь от двух летящих в него кулаков, одновременно провел подсечку, сбивая с ног третьего нападавшего и скользящим движением заходя за спину четвертому. В свалке главное – вырваться из круга, иначе даже самого сильного и опытного бойца могут запросто затоптать и смять числом. И ему это удалось, правда, ценой нескольких ссадин и ушибов, а также чьих-то свернутых набок носов и переломанных кистей, но прежде, чем драка развернулась в полную силу, прогремел бас сержанта Жмыха:
– Отставить!
Еще раз или два взлетели кулаки и каблуки, а потом свалка рассыпалась, трансформируясь в неровный – не все могли стоять прямо, кое-кому пришлось сделать усилие, чтобы выпрямить спину – строй. Шоррен занял свое место, третьим справа. От Флегмачека его отделяло четыре человека.
– Щенки! – рыкнул сержант. – Сопляки! Всех отчислить! Завтра же! Самый позорный курс! Докладная сегодня же будет у начальства. Можете уже сейчас поснимать нашивки и разойтись!
– Но сержант, это Шоррен Ганн…
– Что – «Шоррен Ганн»?
– Это ему не место среди нас, – Флегмачек, чей нос напоминал лопнувшую сливу, из которой сочится сок пополам с кровью, вышел из строя. – Он – пират. Преступник и должен быть отправлен…
– У вас есть доказательства, курсант Флегмачек?
– Никак нет, но…
– Вот когда они появятся, тогда и будете предъявлять претензии… если, разумеется, у вас будет такая возможность, после сегодняшней драки. А теперь нале-во, кругом! Бегом марш!
«Выгоняя дурную кровь», как пояснил сержант Жмых, он заставил курсантов пробежать три лишних круга, после чего прогнал через полосу препятствий туда и обратно, затем отослал на стрельбище и, не успели парни перевести дух, снова отправил на пробежку и тренажеры. В общежитие они приползли, еле держась на ногах – обед из-за этой «силовой разрядки» парни пропустили, опоздали и на ужин, так что пришлось довольствоваться сухомяткой. Измотанные сверх меры – обычно полицейских натаскивали по облегченной программе, в отличие от звездного десанта – курсанты буквально падали на койки, слишком усталые, чтобы ругаться. Шоррен был крепче всех – сказывался возраст и далеко не тепличные условия, в которых он жил последние тринадцать лет. Утомившись меньше других, он замечал бросаемые в его сторону ненавидящие взгляды и, когда комната