встречи был включен допрос, не с пристрастием, но по существу.
Пока ждали адвоката, у меня появилась возможность неформально поболтать со следователем. Согласно установленного распорядка, с нами в кабинете у входа «скучал» охранник – совсем молодой парнишка лет двадцати трех. Поначалу он старался быть грозным и делал мне замечания, что можно, а что
нельзя делать. Но потом, видя наши почти «дружеские», я бы даже сказала «приятельские» отношения со следователем, он стал менее строгим и перестал грозно хмурить брови и надувать щеки.
«Анатолий Васильевич (так звали следователя), два дня назад, когда ваше начальство беседовало со мной в своем кабинете, они меня даже кофе угостили», – попыталась я выманить для себя дополнительные преференции. «Так вы с начальством хотите пообщаться или кофе?» – переспросил следователь. «Если можно, чашечку кофе. Сахара два кусочка», – набравшись наглости решила побаловать я себя маленькой радостью. На соседнем столе до сих пор лежал наш дорожный пакет с хлебом и печеньем, которое я и взяла к ароматному напитку (конвойный немного поупрямился, но следователь заверил, что еда не отравленная, и в своем кабинете он мне все равно умереть не даст). «Вот куда мне этот ваш пакет девать?» – возмущенно вопрошал он, и было заметно, что следователь действительно не мог найти ответ на этот вопрос. Поясню, что когда меня уводили в изолятор, то сразу сказали, что никаких продуктов с собой брать нельзя, пришлось
пакет оставить в кабинете управления СБУ. «Тоже мне проблема. Хотите, сами съешьте. Ну, или отнесите добрым бедным людям. Церковь у вас есть тут где-то рядом? Глядишь, вам это потом зачтется», – посоветовала я следователю. Было заметно, что такой вариант ему даже не приходил в голову.
«Привет, Толик! – в открытую дверь кабинета заглянул один из сотрудников СБУ. – Дай камеру ненадолго, очень надо». Следователь поднял от бумаг
голову, посмотрел на него, потом на видеокамеру, лежавшую у него на столе, затем на меня и ответил: «Мне самому сейчас нужна камера. Не дам». Однако сотрудник не уходил и продолжал смотреть то на следователя, то на меня, то на охранника. «Ну, хотите, возьмите мою видео-камеру, – предложила я. – Она у вас все равно без дела среди вещдоков валяется, а так хоть послужит на благо украинского государства». Следователь недовольно засопел, а сотрудник прыснул смехом и быстро удалился, наверное, дальше искать камеру. Но через некоторое время его фигура опять замаячила в дверном проеме: «А флешку на четыре гига, может, найдете?» «У меня точно нет. Ничем не могу помочь», – уверенно ответила я, а следователь, подняв на него голову, недовольно отрицательно помотал.
Я попросила маркер, чтобы подчеркнуть кое-какие места в документах, которые могут мне понадобиться. Следователь поискал на своем, а потом и на чужом столе, еле отыскав оранжевый пожеванный маркер. «Нда, не любит вас руководство. Ни видео-камеры, ни флешки, ни маркера у вас нет», – «пожалела»