В черной темноте ночи остался человек, слабо подсвеченный всполохами невидимого костра. Еще какое-то время он стоял неподвижно, как будто ожидая, что солнце вернется и, хотя бы на миг выхватит черную равнину из мрака. Потом зябко передернул плечами и отвернулся.
Тусклый свет костра упал на его лицо – худое и изможденное, с глубокими морщинами, рассекающими щеки и прячущимися под неровно подрезанной седой бородой. Он стоял на краю неглубокой расщелины, на дне которой рубиновыми бусинками поблескивали капли влаги. Мужчина вспомнил вкус родниковой воды, и ему сразу захотелось пить.
Он спустился вниз, придерживаясь за торчащие из земли корни. У входа в пещеру горел костер, языки пламени перебегали по массивному, короткому замшелому брусу. Женщина сидела на земляном полу, сложив ладони на животе, и задумчиво глядела на огонь. Рядом с ней лежало распятье.
Она оторвала взгляд от огня и протянула ему горсть мелких коричневатых клубней.
– Смотри – это земляная груша! Она растет прямо на потолке, все корни усеяны! – Женщина кивнула на распятье, ее лицо засветилось признательностью. – Он дал нам дом, воду и еду. Я думаю, что смогу…
Мужчина коснулся ее лба, провел рукой по волосам.
– Конечно. Ты сможешь.
Он опять догадалась, о чем она думает, потому что с тех пор, как узнал, что в ней шевельнулась новая жизнь, сам не мог не думать об этом.
– Я видела, какими они бывают, – глухо произнесла она.
– Да, та рассказывала. Сейчас об этом лучше не вспоминать. Забыть – и все.
– Он был такой ужасный. Наверное, хорошо, что мать его не застала.
– Все обойдется, – сказал он. Просто, чтобы что-нибудь сказать.
Женщина порывисто схватила распятье, положила его перед собой, наклонилась и зашептала.
Он прошел к роднику и попил. Скважина была небольшой: примерно, тридцать сантиметров в диаметре и столько же глубиной. Воды в ней осталось на треть. Утром будет видно, сколько воды прибавится за ночь.
Он улегся на пол и закрыл глаза. До него доносилось негромкое потрескивание костра, шепот и похожие на икоту сухие всхлипы.
И опять ему приснилось море. Синее, постепенно темнеющее море, в котором тонуло бордовое солнце. Чистое и совершенно спокойное – полный штиль, лишь легкая зыбь накатывала на борт и, шурша, рассыпалась кудрявой пеной. Таким оно было до прихода Конца.
*** *** ***
Южное полушарие встретило их непривычно