Как оказалась, новое тело было в неплохой физической форме. Я смог отжаться порядка пятидесяти раз и даже при этом не вспотел. Раньше я мог осилить максимум тридцать и то потом долго восстанавливал дыханья и потраченные силы. Для проверки, я попытался сесть на шпагат, и мне это на удивление легко удалось, и не только это. Видно Никс угодил в армию, сбежав из местного цирка, но скорее всего, попался на воровстве. Больно уж ловким было тело, и пальцы рук были поразительно развитыми и гнулись независимо друг от друга.
Так за экспериментами незаметно подкрался рассвет. Солнечные лучи стали пробиваться сквозь щели в кладке стен, освещая ее внутреннее убранство. Семмир и Стакс проснулись с первыми лучами солнца и, после недолгой зарядки, устроили спарринг. В это время два оставшихся члена нашей группы пытались урвать еще несколько минут в объятьях Морфея.
Я чутко следил за движениями двух опытных борцов, стараясь запомнить связки разнообразных ударов и уклонов. Я так увлекся, что не сразу заметил, как Семмир резким рывком приблизился ко мне и нанес удар, кулаком метя в мое лицо. Я на автомате ушел в сторону от удара и, выхватив на нож из-за пояса, попытался воткнуть его в глаз Семмира. Но уже в следующий момент мою руку перехватили и, вывернув в болезненном захвате, обезоружили, а затем я полетел на своих спящих товарищей. Не нужно упоминать какими именно эпитетами они наградили меня за это. Тем более они и так имели зуб на Никса (возможно и не один).
– Никс кончай со своими бандитскими замашками, а то в следующий раз могу руку и выломать ненароком. – С ноткой металла в голосе сказал мне Семмир.
– Отстань от парня Семмир, ему и так немало досталось за последнее время. Себя вспомни, каким был, когда попал в армию! —
– Вот не надо про это, Стакс. В ту пору я зарабатывал честным трудом и сам записался добровольцем в армию. Меня в отличие от некоторых, не ждала встреча с пеньковой петлей на грязной городской площади.
– Конечно, помню! Ты как раз в то время обрюхатил обеих дочерей местного борона, а когда он об этом узнал, ты уже успел смыться из родных мест и записался добровольцем в ближайшем призывном пункте. Я помню, как он, Сам явился к нам вместе со своей немалой дружиной и требовал отдать тебя по-хорошему. И шумы было после этого, тебя целый месяц держали на гауптвахте, боялись, что если выпустят, то уже точно не увидят в живом виде.
– Кто бы говорил. А кто заграничного графа на фарш пустил? Парировал в ответ Семмир.
– То другое дело, он оскорбил мой род и хотел обесчестить при этом младшую сестру. Я нисколько не сожалею о том, что выпустил кишки этому смазливому хлыщу, на глазах его же собутыльников. —
Выходит