Ужас! Он был неверующим, но когда-то в детстве мать учила его молиться.
– Отче наш, иже… – закричал он громко в голос.
Тьма впереди местами особенно непроницаемая, черная, мерцающая фиолетовым блеском, и эти черные-пречерные пятна похожи на шкуры животных. Он медленно пятился вверх, боясь остановиться, знал – это смерть.
– Да святится…
Рука соскользнула, и он лицом окунулся в мерзкую жижу. Тени подступили ближе.
– Да будет воля твоя… – хрипел он сорванным голосом и старался удержать внимание на молитве и больше ни на чем другом.
– Хлеб наш…
Он прополз половину пути: «Осторожно, здесь яма, если остановлюсь – конец».
– И остави нам долги…
Еще чуть.
– И не введи…
Берег.
– Отче наш, иже…
Все разом стихло.
Страх отступил мгновенно и исчез бесследно.
Барбюкис сел, отдышался. Вытер руки о придорожную траву. Набежавший свежий ветерок приятно остудил лоб. Барбюкис долго сидел, ни о чем не думая и наслаждаясь присутствием себя, потом мысленно перебрал всех своих знакомых, к которым можно пойти, и не обнаружил ни одного, кто его сейчас бы принял. Он направился к сестре. Знал, что она сейчас устроит скандал, но пустит искупаться, и ради этого стоит потерпеть. Наталья превзошла саму себя, таких откровений о себе он давно не слышал. Барбюкис вытерпел все, а когда вышел из ванной, одетый в чистое белье умершего мужа сестры, сказал примирительно:
– Ну ладно, давай мне уже поесть.
Он остался жить у сестры, но иногда казалось ему, что лучше бы он умер там, на краю канавы: так невыносима была для него эта простая жизнь: завтрак, обед, телевизор, обсуждение родственников, ругня правительства за размер пенсии. Правая рука его после инсульта, перенесенного во время одного из запоев, плохо работала. Барбюкис пытался что-то делать, но не мог, рука не слушалась. Он бросал карандаш, а через некоторое время возвращался к начатому. Купил пластилин и, как ребенок, стал лепить из него, мягкий материал был податлив. Полка над кроватью заполнялась фигурками из пластилина, появились творческие задумки.
Однажды он случайно встретил знакомого бизнесмена, интересующегося искусством, и тот предоставил ему место на своем предприятия, помог отлить скульптуру известного писателя. Откуда-то, словно из небытия, вернулись помощники-рабочие и друзья-коллеги.
Жизнь восстанавливалась.
«Смеющаяся девушка» получила хорошую оценку на международной выставке.
Барбюкис