Запечатленные в сонетах отношения автора, его Друга и Темной Дамы сложны и драматичны. Первые семнадцать сонетов посвящены одной теме: в них автор в поэтической форме убеждает своего знакомого, молодого человека исключительной красоты, жениться и произвести на свет наследников. Главный мотив здесь – великая ценность красоты, которой угрожает разрушительное Время. Избранник Природы, наделенный красотой, не должен растрачивать ее бездумно – он обязан сохранить и приумножить ее в детях. Такое содержание – отеческие наставления, адресованные молодому человеку с целью склонить его к семейной жизни – весьма нетипичны для сонетной лирики; впрочем, нетрудно заметить, что поэта заботит не столько успех брачных планов, сколько феномен красоты и продление ее недолгого земного бытия.
В дальнейшем тема брака и отцовства сходит в сонетах на нет. Их содержание и тон резко меняются. На смену простому признанию красоты молодого человека приходит восхищение, преклонение перед его совершенством. Море чернил было потрачено исследователями в попытках определить истинный характер отношений поэта и его Друга. При всей двусмысленности многих сонетов, следует подчеркнуть, что они не дают оснований усматривать здесь плотскую связь. Вполне возможно, это была платоническая любовь-дружба, связывавшая писателя и его более юного, высокородного покровителя. В ту эпоху театр стремительно поднимался из разряда низких развлечений к статусу высокого искусства, которым уже всерьез увлекались образованные аристократы. Юный лорд мог, искренне восхищаясь талантом драматурга, оказывать ему знаки внимания. Тот, со своей стороны, мог подпасть под очарование благородства, юности и красоты – всего того, что он находил в юноше и чего сам был лишен.
Если поначалу Друг предстает образцом физической и душевной красоты, а чувство, которое испытывает к нему автор, – облагораживающим и светлым, то в дальнейшем все усложняется. В сонетах 27–28 это чувство – уже не столько радость, сколько наваждение. Из сонета 33 мы впервые узнаем, что отношения поэта с Другом не так уж безмятежны. Сравнивая Друга с солнцем, поэт сетует: «его от меня скрыла туча». Что это за «туча», автор не уточняет, но обида сильна, и в следующем сонете он дает ей выход. Заканчивается все искупительными слезами Друга, но в дальнейшем, увы, «туч» будет все больше, а искупительных слез раскаяния все меньше.
В сонетах 40–42 открывается неожиданная драматическая коллизия: оказывается, у поэта была любовница, которая ему изменила, и не с кем-нибудь, а с его обожаемым Другом. Есть все основания полагать, что это та женщина, которой адресованы сонеты 127–152. Эта двойная измена глубоко ранила поэта, но он старается средствами поэзии залечить рану, придумывая фантастические оправдания предательству близких ему людей.
Изменники, я вас прощу вполне:
Ты любишь ту, что полюбилась другу,
Она же неверна на благо мне,
Чтоб испытал ее ты, мне в услугу8,