внимание на вшей. Я думаю, что подобное состояние охватывает души великих практиков накануне их главного свершения: уже знаешь, что не можешь не сделать того, что начертал себе. Только сейчас понял я, до чего несобранны, легкомысленны и слабы окружающие меня люди. Моя душа испытывала давление в сто тысяч атмосфер – что же могли противопоставить они человеку, сжавшему в себе такую силу боли? Эти люди, для которых ночь – это просто тьма, а не кромешный бред; луна – это луна, а не нежный и тоскующий лик матери, склонившейся над больным сыном; печь – это просто тепло, а не тоска по утраченному теплу семьи. Люди, не спотыкающиеся о тени, как о железные брусья, а спокойно ступающие по ним; для которых сон и явь четко разделены, а не перемешаны болью до той степени, что уж не знаешь, что приснилось тебе, а что свершилось наяву. Рассеянные, нищие люди, наделенные ничтожным дневным сознанием!..
