Мавританская Испания. Эпоха правления халифов. VI–XI века. Рейнхарт Дози

Больше нигде не был так сильно распространен боевой дух. Без борьбы нет добычи, а добыча являлась средством существования для бедуинов. Более того, они получали возбуждающее удовольствие, обращаясь с податливым бамбуковым копьем или мерцающим мечом, раскалывая черепа или перерубая шеи своих врагов, сокрушая враждебные племена, «как жернов сокрушает зерно», уничтожая жертв, «не как подношение небесам». Храбрость в сражении выше всего превозносилась в хвалебных речах поэтов и помогала завоевать любовь женщины. Причем последние обладали ничуть не меньшим боевым духом, чем их братья и мужья. Следуя с арьергардом, они ухаживали за ранеными и подбадривали воинов боевыми криками, исполненными безжалостной жестокости. В книге «Семь золотых од языческой Аравии» приведена цитата: «Смелость! – кричали они. – Смелость, защитники женщин! Разите без жалости своими мечами!.. Мы дочери утренней звезды; мягки ковры, по которым ступают наши ноги; наши шеи украшены жемчугами, а наши волосы благоухают мускусом. Храбреца, который сразится с врагом, мы прижмем к груди, но труса, который сбежит, мы с презрением отвергнем. Не для него наши объятия!» Тем не менее внимательный наблюдатель легко заметит внутренне присущую этой нации слабость – слабость, являющуюся прямым следствием полного отсутствия единства и непрекращающейся вражды между племенами. Аравия, несомненно, стала бы жертвой чужеземного завоевателя, если бы не была слишком бедна, чтобы ее стоило завоевывать.

      – Что есть в твоей земле? – спросил персидский царь арабского принца, попросившего его о помощи войсками, взамен пообещав провинцию.

      – Что в ней есть? Овцы и верблюды.

      – Никогда я не стану за такую пустяковую добычу рисковать персидской армией в вашей пустыне.

      Тем не менее настал день, когда Аравия была завоевана. Но сделал это сын Аравийской пустыни, араб Мухаммед. Его генеалогическое древо выглядит следующим образом:

      Возможно, «посланец Бога» – так он величал себя – не был выше своих соплеменников, однако он, совершенно определенно, не был похож на них. Он обладал хрупким телосложением, восприимчивостью и нервозностью, унаследованной от матери, был наделен чрезмерной, даже болезненной чувствительностью. Ребенком он был меланхоличным, молчаливым, любил бесцельно бродить в сумерках по уединенным равнинам. Его всегда преследовало смутное беспокойство, во время болезни он мог рыдать, как женщина, и был подвержен приступам эпилепсии. Он не проявлял храбрости в бою – в этом его характер являл собой странный контраст с характерами типичных арабов – суровых воинственных людей, не знавших ничего о грезах и считавших слезы позорной слабостью для мужчины, даже если они вызваны потерей близких. Более того, Мухаммед был наделен более развитым воображением, чем его соплеменники, и благочестивым умом. До того как у него возникли честолюбивые земные мечты, запятнавшие изначальную чистоту его сердца, религия была для него всем. Она занимала все его мысли. В этом