Но, в конце концов, его терпение истощилось, и он в последний раз потребовал, чтобы Абдуллах его признал. Зубайр отказался. В ярости халиф обещал, что мятежник все равно принесет клятву верности, но когда его приведут к трону в цепях. Однако когда первый порыв гнева прошел, Язид, как правило беззлобный и добродушный, пожалел о своей клятве. Но поскольку клятву нарушать нельзя, он стал придумывать способ ее сдержать, не раня гордости Абдуллаха. Он решил послать ему серебряную цепь и великолепную мантию, которая скроет от посторонних глаз весьма дорогостоящие кандалы.
Халиф назначил десять человек, чтобы отвезти эти весьма своеобразные дары Ибн-Зубайру. Во главе миссии был поставлен ансар Нуман, сын Башира, обычный посредник между ультраортодоксальной партией и Омейядами. Его сопровождали вожди разных сирийских племен, настроенные не столь примиренчески. Депутация прибыла в Мекку. Абдуллах, как и следовало ожидать, отказался принять дары халифа, однако Нуман, которого отказ не обескуражил, попытался переубедить его, взывая к здравомыслию. Частые конфиденциальные беседы между Нуманом и Ибн-Зубайром вызвали подозрение другого депутата, Ибн-Идаха, вождя ашаритов, самого многочисленного и могущественного племени в Тивериаде. Идах решил, что Нуман – ансар, а тот, кто предал свою партию и свое племя, вполне способен предать халифа. И однажды, встретив Абдуллаха, он обратился к нему со следующими словами:
– Ибн-Зубайр, могу тебе поклясться, что Ибн-Башир не получил никаких других поручений от халифа, кроме тех, что получили все мы. Он глава нашей миссии, и это все. Клянусь Аллахом, я не понимаю, что значат ваши темные делишки. Ансары и мухаджируны – птицы одного полета, и только Аллаху известно, что они затевают.
На это Абдуллах с высокомерным презрением ответил:
– А какое тебе до этого дело? Пока я здесь, я делаю что хочу. Я неуязвим, как та голубка, которую защищает святость этого места. Никто не осмелится ее убить, потому что это будет святотатство.
– Думаешь, подобные соображения меня остановят? – удивился Ибн-Идах и повернулся к пажу, который нес его оружие: – Мальчик, дай мне лук и стрелы.
Паж подчинился. Сирийский шейх тщательно выбрал стрелу, прицелился в голубку и воскликнул:
– Голубка, Язид, сын Муавии, пьяница? Скажи «да», если посмеешь, и эта стрела пронзит тебя. Голубка, ты собираешься свергнуть халифа Язида, исключить его из числа детей Мухаммеда и надеешься на безнаказанность, потому что это святилище? Скажи, что именно это в твоем сердце, и стрела пронзит его.
– Ты же знаешь, что птица не может ответить, – с жалостью сказал Абдуллах, тщетно