Тысячелетний путь литературы. Анатолий .Юрьевич Козлов

своего раннего творчества, отказ от некоторых ранних произведений, покаяние в литературных «грехах» молодости, переработкой ранее написанных произведений. Чем сильнее в начале творческого пути желание соответствовать «модным», открывающим «неизведанные» глубины человеческого сознания, течениям, мистическим «теориям», «умозрительным» материалистическим воззрениям, на которые, как на приманку ловится молодой, духовно неискушённый литератор, тем глубже творческий «кризис» зрелого сознания, тем мучительнее переживание за «ошибки» молодости. Тяжесть этого кризиса, чаще всего, в неосознанности, в непонимании его причин и потому – невозможности его преодоления. Что часто ведет к богоискательству (в том числе и экуменизму) и сектантству, к попыткам «расширить» сознание с помощью алкоголя, наркотиков, необузданной сексуальной жизни, преднамеренному физическому самоистреблению, сокращению жизни, раннему уходу.

      Начиная с XIX века в литературе появляется новая – социальная тема, тема общества и человека. Отделившись от церкви, светская литература перестаёт осознавать собственную греховность, греховность человека и для объяснения неустройств мира начинает искать внешние причины. Такими причинами, сдерживающими «духовное» «развитие», становятся государство, власть, общество, среда.., церковь, религия… Начинается процесс «освобождения» человечества, грехопадение и восстание против божественного уклада – всё соответственно Библии. Этому немало способствует модная зарубежная литература, особенно французская. Так, например, французский писатель Виктор Гюго (1802–1885) пишет свои знаменитые романы «Собор парижской Богоматери» (1831), «Труженики моря» (1866), «Человек, который смеётся» (1869) – и пытается показать в них три стихии, с которыми «вынужден» бороться человек. Первая – это религия, вторая – природа, и третья – общество. В этом бунте явственно проглядывает современный несчастный человек-бунтарь, которому упорно внушают, что он «свободная» личность: личность – оставшаяся без Бога, погубившая природу, и противопоставляющая себя обществу и любой власти. Несчастнее существа просто не найти. Отсюда истекает «вселенское» одиночество современного человека, провозглашённое французским экзистенциализмом.

      Дисциплина в духовной сфере кажется особенно тяжким гнётом, поскольку регламентирует не только и не столько поведение внешнее, сколько внутреннее – состояние души, самоконтроль. Если человек верующий, имеющий страх перед Богом, удерживает себя сам от совершения дурных поступков, то в обществе, основанном на юридических нормах, преобладает мораль: не пойман – не вор. В то время как человек всё больше привыкает потакать своим спонтанным желаниям, «слабостям», «любить» себя, «не экономить» на себе. А наука уже заявила о том, что души нет. Отсюда проистекает непреодолимое желание переделать мироустройство. Перестаёт быть понятной истина: «Хочешь изменить мир – начни с себя». Носителем социального протеста, его движущей силой, становится,