Дни Бочонка. Михаил Пономарев

Примерно такое озарение окатило меня холодным потом с головы до ног в момент жуткой паники в вагонах. До работы я дошёл пешком, любуясь серым утром. Тучи лишь на доли секунды приоткрывали свою тяжёлую завесу, чтобы показать городу пару маленьких лучиков остывшего осеннего солнца. А суета вместе с мыслями о ней взяла и испарилась, позволив мне спокойно насладиться моментом.

      К чему я это клоню: после инцидента с трамваем, я везде начал чувствовать этот ужас. Само собой, подобное прозрение не мешает мне жить дальше, не думайте, что я свихнулся. Скорее наоборот. Если нахлынул ужас, то после него, через некоторое достаточно короткое время, настанет момент спокойствия и умиления… Примерно так можно выразиться. И вот тогда-то перед вами откроется красота! Банальный бытовой ужас срывает маски со всего, в первую очередь с нас самих. – вздохнув, закончил Садёнов.

      – Позвольте, Андрей Палыч, – тут же фамильярно вставил Сатанов, – ведь подобное вполне объясняется психологией, в которой, как я понимаю, вы не очень сильны.

      – Психология? – рассмеялся Владислав Демидович. – Сатанов, не порти впечатление от рассказа своей, прости господи, наукой.

      – Не к тебе обращался!

      – Ладно. Ты продолжай, продолжай, интересно стало.

      Демид Демидович угрюмо посмотрел на младшего брата, отбившего ему всю охоту говорить дальше, но всё-таки продолжил:

      – Дело вот в чём… Если кратко. В момент, когда человек испытывает стресс, его сознание как бы превращается воздушный шарик, который подлетает к месту происшествия поглядеть, что же такого случилось. Пока шарик летает, человек стоит в том состоянии, называемом шоком (именно шоком, не ужасом), а когда шарик возвращается и рассказывает нам об увиденном, то шок либо превращается в глубокий страх и ужас, если происшествие оказалось катастрофой, либо проходит, если произошла обыкновенная внештатная ситуация. При втором исходе мы испытываем облегчение, чем-то сравнимое с эйфорией, вот и всё.

      – Все бабушки со своими шариками из трамвая прямо в эйфории вышли! – вновь рассмеявшись воскликнул Боголюбский.

      – Если Вы, Владислав Демидович, далеки от психологии, то хотя бы не показывайте это на людях. – с натянутой вежливостью ответил Сатанов, видимо вернув самообладание.