Махровые ресницы на прищуренных глазах не давали им закрыться полностью. Давид смотрел прямо перед собой. Пелена дождя утолщалась.
Был день Гиоргобы – единственного праздника в году, когда семья Давида собиралась под одной крышей. Новый год не в счет. В этот день родственники предпочитали оставаться со своими семьями наедине. А 23 ноября каждый год в доме на улице Джавахишвили собирались члены семьи Накашидзе. Старшие братья Давида Георгий и Серго с женами и детьми и младшая – Мариам. Дома их ждали родители-пенсионеры Гоги и Мэри.
Давид всегда приходил на Гиоргобу в родной дом с женой Ниной. Детей у них не было. Вот уже лет пять. Но в этом году Нина впервые отказалась идти на семейный праздник.
– Почему Нина не пришла? – мать бережно сняла с сына черное пальто.
– Заболела, мам! – Давид поцеловал мать.
– И ты оставил ее одну? Хочешь, вернись к жене? Отец поймет.
– Нет, мам, все нормально. У нее невысокая температура. Наверное, обычный сезонный грипп.
В зале громко смеялась Мариам. Давид вошел в комнату и уселся в глубокое отцовское кресло. На балконе курил сигару старший брат Георгий с женой. По комнате бегали дети. По какому-то иностранному телеканалу сирийский повстанец с оружием в руках кричал в камеру на ломанном английском: «Вечером война! Вечером война!» Мариам обняла брата за шею:
– Обрати внимание на его майку!
Давид присмотрелся. На груди сирийского повстанца красовалась красная надпись «Porn Star». Сириец размахивал оружием, продолжая предвещать войну.
Давид улыбнулся одними губами. Сестра поцеловала его в щеку:
– Я так по тебе соскучилась, дурак!
Хозяйка заканчивала накрывать на стол. В комнату вошел отец и за руку поздоровался с сыном. У него были длинные до плеч волнистые волосы. Полностью седые. И белые усы. А лицо 64-летнего мужчины было гладкое, почти без морщин. И такие же, как у Давида, синие глаза.
– У меня на все про все – час, – мужчина шумно уселся за стол и открыл бутылку вина.
Мэри Накашидзе с удивлением посмотрела на мужа.
– Ты что это? К чему такая спешка, Гоги?
– В спальне – Серго. Я крепко надавал ему. Мэри, отнеси ему что-нибудь холодное. Чтобы эта наглая рожа еще больше не распухла. – Мужчина залпом выпил стакан вина и с шумом поставил его на стол.
Мать, ахнув, выбежала в соседнюю комнату. Давид вскочил с места.
– А ты сядь! Этот гад решил испортить нам святой праздник. Пришел под кайфом. Да еще набрался наглости просить у меня денег. У меня! У родного отца! На свою хренову дозу денег!
Давид молча сел рядом с отцом и тоже налил себе вина.
– Все годы лечения впустую. Все деньги в трубу. Бедная Нино! Я так виноват перед ней. Настоял на их свадьбе… Думал, он оставит эту хрень. А этому подонку на всех и на все наплевать! Кроме своего чертового кайфа. Ты знаешь, сколько у него долгов, Давид? Он тебе